– Тридцать пять тысяч долларов, – спокойно ответилаСветлана не моргнув глазом.

– Тридцать пять тысяч, – повторил следом за нейБокучава. – Выплата в момент представления рукописи. Рукописьпредставлена, она у меня на столе. Через двадцать минут жду тебя с договором иденьгами.

– Сделаю, Нугзар Симеонович.

Бородатый Олег вышел, унося на лице печать такого изумления,будто только что на его глазах ощенилась кошка. Нугзар точно знал, что в данныймомент в кассе нет такой суммы, ее нужно было заказывать заранее, но это его небеспокоило. Раз он сказал – Олег сделает. Соберет наличные у всех сотрудников,вытрясет из сейфов все заначки и бог его знает что еще сделает, но черездвадцать минут деньги – тридцать пять тысяч долларов – будут на столе. Тем ихорош Олег, что, дав ему поручение, можно было не беспокоиться о выполнении.

Когда за ним закрылась дверь, Бокучава поднял рюмку.

– Давай выпьем. Светлая память Леониду, пусть земля емубудет пухом.

Они выпили не чокаясь. Нугзар поставил рюмку на стол ипотянулся к кофейнику.

– Паше ты продала рукопись за двадцать пять, –заметил он как бы между прочим.

– Он просил эксклюзив на шесть месяцев. Два года стоятдороже. Ту рукопись, которую я продала Паше, я через полгода продам ещекому-нибудь, а к твоей два года не смогу прикоснуться. По-моему, этосправедливо.

– Разумеется, – поспешил согласитьсяБокучава. – Я не знал про шесть месяцев.

Бог мой, какой же Пашка дурак! Он что, не понимает, чтоделает? Такую вещь купить всего на полгода! Совсем мозгов нет…

– Я могу задать тебе еще несколько вопросов?

– Задавай, – разрешила Светлана.

– Почему ты пришла в первую очередь к Паше, а не комне? Он тебе более симпатичен? Или тут что-то другое?

Она обворожительно улыбнулась и вдруг стала почти красивой.

– Паша был пробным шаром. Он из всех вас самый жадный,и я не могла отказать себе в удовольствии посмотреть на его рожу, когда назваласумму. А кроме того, он из вас всех самый глупый и недальновидный, и я с самогоначала была уверена, что он не допрет попросить эксклюзив больше чем на шестьмесяцев. У него же договоры типовые, лежит на столе пачка бланков, толькофамилии, названия, сроки и суммы вставляй. Они, видно, у всех авторов праватолько на полгода покупают, поэтому и в договор впечатали шесть месяцев, а переправитьон забыл. Или ему это вообще в голову не пришло. Очень мне хотелось ободратьего на двадцать пять штук. А через полгода рукопись свободна. Если захочешь,будет твоя.

Черт возьми, да она просто красавица. Королева! ПринцессаГреза! Нравится она ему или нет, но она будет для него самой красивой женщинойМосквы на ближайшее время. А если отдаст все новые рукописи – то и первойкрасавицей России. А уж если выпросить у нее права на переиздание всех романов,в том числе и предыдущих, то Светлана Параскевич станет для Нугзара просто-такиМисс Мира. И пусть кто-нибудь только попробует удивиться, что Бокучава, давнийценитель пышных форм и любитель рубенсовских женщин, вдруг резко изменил своимвкусам.

– Светлана, знаешь, о чем я сейчас подумал? Если бы тыотдала мне все рукописи из Лениного резерва, я мог бы запустить серию. Художникразработает макет обложки, по которой посмертные романы великого Параскевичаможно будет отличить с первого взгляда. Я уже и название для этой сериипридумал: «Любовь и смерть». Полное собрание любовных романов писателя, увы,ушедшего от нас. Как тебе?

– Заманчиво. Ты соображаешь быстрее Паши, это верно.Мне нужно подумать над твоим предложением.

– Конечно, Света, конечно, – согласилсяНугзар. – Подумай. Но довольно о делах. Давай теперь поговорим о тебе.

– Обо мне? – удивилась она. – А что обо мнеговорить?

Нугзар внутренне собрался, как перед прыжком. Вот он, самыйответственный момент. Сейчас или никогда. Самое главное – не промахнуться.

– Я никогда не говорил тебе некоторых вещей, потому чтоты была женой моего школьного товарища. Я понимаю, что после гибели Леонидапрошло слишком мало времени, но я все-таки скажу. Светлана, я всегда относилсяк тебе не совсем так, как ты могла думать. И если ты этого не замечала, то,значит, мне удавалось это достаточно успешно скрывать. Поэтому я хочу, чтобы тызнала: что бы ни случилось, какие бы трудности в твоей жизни ни возникли, утебя есть человек, которому ты дорога и который сделает для тебя все, даже то,что сделать невозможно. Я всегда буду твоей опорой, и на мою поддержку, помощьи любовь ты можешь рассчитывать безо всяких условий. Надеюсь, мои слова необидели и не оскорбили тебя.

Она задумчиво посмотрела на него, отпила немного кофе иаккуратно поставила чашку на блюдце.

– Я ценю твой порыв, Нугзар, но сейчас рано говорить обэтом. Давай останемся в рамках деловых отношений.

– Но я могу надеяться, что со временем мы вернемся кэтому разговору?

– Надеяться можешь. – Она слегкаулыбнулась. – Но я, со своей стороны, никаких обещаний не даю.

«Не даешь ты обещаний, – хмыкнул про себяБокучава. – А цепь взяла. И другие подарки возьмешь. А потом уже никуда неденешься, жилочка ты моя золотоносная».

* * *

Отъехав от здания, где располагалось издательство «Вирд», нанесколько кварталов, Светлана Параскевич остановила машину возлетелефона-автомата.

– Это я, – весело сказала она, услышав голосснявшего трубку мужчины. – Я еду от Нугзара.

– Как все прошло?

– Отлично! Тридцать пять тысяч и эксклюзив на два года.

– Значит, заглотнул наживку? Ты умница.

– Еще как заглотнул! Он хочет забрать все романы исделать серию. Но ему ужасно не хочется делиться, и он начал звать меня вкойку.

– Кто? Бокучава? Тебя? В койку?

– Ага.

– Вот сволочь!

– Да ладно тебе, ты что, ревнуешь? Никуда я от тебя неденусь.

– Все равно неприятно. Ты не сказала ему, сколько утебя в резерве рукописей?

– Ну я же не маленькая! Хотя он ужасно хотел узнать.Весь извелся от любопытства. Ты ел что-нибудь?

– Я тебя жду. Не буду без тебя обедать.

– Не глупи, милый, мне нужно еще заехать на работу, такчто я приеду не раньше пяти. Поешь, пожалуйста.

– Не буду. Мне без тебя все не в радость. Светка, еслибы ты знала, как я тебя люблю!

– И я тебя люблю. С каждым днем все сильнее.

– Сильнее, чем покойного мужа?

– Ну перестань дурачиться.

– Нет, скажи.

– Конечно, сильнее. Все, милый, я поехала.