– Просто спит, ей тепло и приятно, как неподремать в подобной ситуации…

– Еще хрипит…

– Храпит, – поправилветеринар, – такое строение носоглотки. Ничего, скоро научитесь различатьсопение.

– Но у нее такой несчастный вид!

– И впрямь горемыка, – хмыкнулветеринар, моя руки, – просто кошмарная жизнь у животного. Небось поест –и спать на диванчик, в подушечку, ишь какие бока отъела, сирота казанская.

Он подошел к столу и принялся заполнятькарточку:

– Имя?

– Евлампия, – не задумавшись,сообщила я.

Врач вздохнул:

– Да нет, не собачья кличка, а ваше…

– Это мое, – тихо ответила я.

– Ага, – буркнул доктор и принялсясосредоточенно черкать ручкой по бумаге.

К метро я шла, держа Аду двумя руками.Наверное, следовало отпустить ее бежать своими лапами, но поводок остался дома,а кругом мельтешило слишком много людей. Ада высунула морду из одеяла исосредоточенно сопела, потом раздалось мерное похрапывание.

У метро возле столика, заваленного разноцветнымипакетами, прыгал от холода подросток лет четырнадцати. Я потребовала:

– Мне нужны самые лучшие прокладки.

Коробейник принялся нахваливать товар:

– Все импортные хорошие, на липучках. Вамкакие, с «крылышками»?

Я отрицательно помотала головой. Трусишки,которые продавались в аптеке, оказались совсем крохотные, и «крылышки»оставалось только приклеивать к животу мопса.

– Ночные или дневные? – неуспокаивался подросток.

Я только вздохнула. Ну до чего меняется мир!Лет десять тому назад этот мальчик покраснел бы как рак, наткнувшись в аптекеглазами на «гигиенический» пакет. А сейчас вовсю рекламирует мне товар,рассказывая о толщине, всасывающей способности и изумительной мягкости«Олвейс-ультра». Интересно, как он отреагирует, когда сообщу, что данныйпредмет нужен Аде?

– Найдите какие поменьше, для моейсобачки…

Коробейник и глазом не моргнул. Ткнув краснымпальцем в зеленую коробку, он сообщил:

– Для сучек берут «Диана нова», ащеночков завести не хотите?

Купив упаковку, я понеслась домой, поглядываяна часы. Слава богу, в квартире пока никого не оказалось. В коридоре на полуповсюду валялись клочья разноцветной бумаги, а Муля и Рейчел не вышли встречатьнас с Адой. Недоумевая, я стала поднимать обрывки и тут же поняла, чтослучилось. Оставшись вдвоем, Муля и Рейчел залезли в брошенную сумку, вытащилиупаковку замороженных котлет и, не слишком мучаясь, сожрали аппетитные«Богатырские».

– Ну погодите, – пообещала я, снованатягивая куртку, – вернусь, мало не покажется.

Вскоре в кастрюльке кипела вода. Господи, аеще различные журналы спорят, что провозгласить едой столетия. Ну конечно же,сосиски! И поставить памятник тому мяснику, который первым придумал набитьбараньи кишки фаршем. Как просто, зашвырнул в воду – и готово!

Минут через десять в коридоре раздалисьголоса, и Сережка быстрым шагом влетел в кухню.

– Привет, Лампадель! Кусать естьчего-нибудь?

– А как же, – успокоила я, –садитесь.

Юля, Кирюшка и Сережа быстро плюхнулись настулья. Я спросила:

– Кому сколько вкусных сосисочек? –и открыла крышку.

– Четыре! – крикнул старшенький.

– Пять! – быстро добавилмладшенький.

– Не жадничайте, – велелаЮля, – по три хватит, обжоры. Ну, Лампочка, миленькая, давай скорей!

Но я просто потеряла способность двигаться. Вкипящей ключом воде болталось нечто невообразимое, больше всего напоминающеекуски перекрученного серпантина, только сделанного не из бумаги, а изколбасного фарша. Подцепив изогнутую ленту вилкой, я вытащила ее наружу.

– Это чегой-то такое? – в изумленииуставился на бывшую сосиску Сережка.

Я молчала. Кирюшка ловко сдернул «змею»,кусанул и доложил:

– А ничего, вполне съедобно, только видстрахолюдный.

Юля напряженно хихикнула:

– Не беда, съедим и такие, садись,Лампочка.

– Да уж, – бормотал Сережка, –тебе, Лампа, следует вручить орден повара «Обе руки левые».

Я почувствовала, как слезы подступают кглазам, и быстренько выскочила в ванную. Не хватало только расплакаться у нихна глазах. Закрыв дверь на щеколду, я уткнула лицо в чей-то халат и вдругуслышала вдалеке Юлин голос:

– Тебе, Сережка, язык узлом завязатьнадо, видишь же, что Лампа ничего не умеет, и смеешься над ней. Ну, перевариласосиски, с кем не бывает? Ее надо ободрить, похвалить, а не ехидничать. Себявспомни!

– А я что? Я ничего, – ответилСергей. – Интересно, откуда мать их берет?

– Не знаю, – вздохнула Юля, –но раз уж пустили человека в дом, не следует над ним потешаться. Согласна, онанемного не в себе, но ведь это еще не повод для насмешек!

– Помните, как мусечка привела КалериюЛьвовну, которую дочка не хотела забирать из больницы домой? – спросилКирюшка. – Она еще уверяла, будто тараканов можно дрессировать, и онистанут выходить из укрытий четко по часам, в момент кормления?

– Ага, – буркнул Сережа, –потом три недели выводили насекомых.

– А Валя, которая бегала зимой и летомбосиком в магазин? – не успокаивался мальчик.

– Еще Женя, приковывавшаяся на ночь кбатарее, чтобы снять статическое электричество, – пустился в воспоминаниястарший брат, – потом жила Люся, она принципиально отказывалась мыться, именя тошнило, когда она поднимала руку…

– Вот видите, – довольнорезюмировала Юля, – на их фоне Лампа просто ангел, только готовить неумеет.

– Кстати, стирать, убирать и гладитьтоже, – добавил Сережка.

– И потом, ну почему бы не посмотретьрецепт в поваренной книге.

Я чуть не завопила от злобы. Да я это пособиеизучала целый день в метро. Но там готовка супа описана как кошмар, десятьчасов простоишь у плиты! А насчет сосисок… Их вообще в книге не упоминают,есть, правда, рецепт «Солянка». Но в нем просто сказано – отварите сосиски. А вкакую воду кидать, сколько кипятить – нет. Неужели все женщины России родилисьс умением готовить, а я жуткое исключение?