– Естественно, знаю, – принялась явыкручиваться, – но для порядка вы должны рассказать сами.

– Ладно, Лампада Андреевна, –покорно согласилась Нина.

Я с подозрением глянула на парикмахершу: уж неиздевается ли она надо мной? Но девушка потерянно сидела на диване, комкая вруках бумажный носовой платок.

– У Коти не слишком удалась карьера втеатре, – завела Никитина, – все ролей не давали настоящих, зажимали,ну и оклад соответственный, слезы, а не деньги…

Но Костик совершенно не тужил, потому чтодавным-давно считал своей основной профессией другую, актерство превратилось вхобби. И потом, как шикарно он отвечал на вопрос очередной дамы: «Где тыработаешь?»

«Я – служитель Мельпомены, – гордоговорил Катуков, – артист одного из ведущих московских театров…»

Девушки просто складывались штабелями, ну малотого, что мужчина хорош собой и интеллигентен, так еще принадлежит к таинственномуи влекущему миру кулис…

Вот только денег у Костика никогда не было, ион перебивался с хлеба на квас. Но лет семь тому назад положение изменилось.Один из знакомых Катукова, блестящий скрипач Леня Маслов, собрался в отпуск. Унего дома лежала скрипка Амати. Леня страшно боялся оставлять инструмент, ценакоторого исчисляется не одной тысячей долларов, в пустой квартире. Отнестидрагоценную виолу в банк и положить в ячейку он тоже не решался, бывшийсоветский человек успел за время дикого российского капитализма полностьюпотерять доверие к банковским структурам. Зная патологическую честность Кости,Леня попросил приятеля покараулить скрипку.

Катуков забрал черный футляр, положил в дивани протрясся двадцать четыре дня, поджидая возвращения Маслова. Отдохнувший Ленядал ему триста долларов. Костя сначала отнекивался, но приятель буквальносилком запихал банкноты в карман. Через неделю Леня позвонил вновь. На этот разтребовалось помочь художнику, подержать пару деньков несколько статуэток, ивновь в кармане приятно зашуршали бумажки.

Скоро слава о Костике разлетелась по Москве.Он прятал деньги, драгоценности, столовое серебро, видеоаппаратуру, документы истаринные книги. На вырученные деньги Котя отремонтировал квартиру и оборудовалв ней несколько тайников. Потом начались другие дела. Например, следовало сестьв поезд и доставить во Владивосток странно молчащую девушку. Поездка недоставила актеру никакой радости, спутница за всю дорогу не раскрыла рта,отвечая только «да» или «нет» на предложения пообедать и выпить чаю. Зато затруды дали отличную сумму. Потом Костя отправился на дачу в Снегири и ровно ввосемь вечера подошел к телефону и сказал: «Герман Сергеевич скончался». Зачемон это делал, Костю не интересовало. Скоро ему стали поручать пикантные дела,которые стеснялись делать сами. Например, одна дама, театральный критик,личность знаковая в актерской среде, крайне интеллигентная, даже жеманная,попросила Костика… вымазать дерьмом дверь в квартиру бывшего мужа. Катуков недрогнул и лишь сухо поинтересовался:

– Человеческим?

– Можно собачьим, – милостиворазрешила критикесса, – главное, погуще и чтобы воняло посильней.

Костя набрал во дворе ведерко фекалий и, тихопосмеиваясь, выполнил приказ. Такое ему приходилось делать впервые, ноинтеллигентная дама не поскупилась и отвалила за труды тысячу долларов.

В последний год от клиентов просто не былоотбоя, и Костя, не желая отказывать людям и упускать заработок, привлек кбизнесу Нину. Ей доставались дела попроще, например, доставка корзины цветовизвестному дирижеру… С криминальными делами Костя не связывался, впрочем, Нинане знала точно, любовник особо не распространялся о своей работе… Да и клиентыценили его в первую очередь за безупречную честность и молчаливость.

– Знаете, где расположены тайники? –спросила я, когда фонтан сведений иссяк.

Никитина кивнула, подошла к окну, аккуратнонажала пальцем на едва заметный гвоздик. Раздался тихий щелчок, словно открыликонсервную банку. В ту же секунду парикмахерша ловко подняла подоконник.

– Смотрите.

Я глянула в приоткрывшийся узенький ящичек иневольно присвистнула.

Все пространство было забито ассигнациями.Интересно, сколько тут?

– Понимаете теперь, – тихо спросилаНина, – что я взяла только свое? Если б была воровкой, стащила бы все.

Резон в ее словах определенно был, но янахмурилась и поинтересовалась:

– Еще где?

Всего любовница знала о пяти тайниках. Два изних – в ножке стола и в кухонной стене – оказались пусты, два других – подванной и в днище кресла – содержали деньги, золотые старинные карманные часы ителефонную книжку. Но никаких бумаг, листочков синего цвета и фотографий небыло и в помине…

– Он хранил вещи только дома?

Нина пожала плечами:

– Во всяком случае, мне ничего не давал,может, Яне?

– Яне?

– Ну да, – недовольно протянулаНикитина, – он про нее ничего не рассказывал, но я поняла, что они друзьядетства, в одной песочнице сидели, он ей как себе доверял…

– Ладно, – вздохнула я, –пошли…

Но Ниночка не торопилась. Девушкасосредоточенно наморщила гладкий лобик.

– И чего теперь с этим делать? –ткнула она пальцем в тайник с деньгами.

Я растерянно вздохнула. А и правда, что?

Ниночка неожиданно заулыбалась:

– Знаю!

Она метнулась к письменному столу, вытащилапростую записную книжку и радостно сообщила:

– Котя прямо бухгалтер. Вон как дела вел,глядите.

Я раскрыла потрепанный переплет. Перед глазамипредстали ряды цифр, расставленные по графам.

– Получено. 9.06. 815.79…

Отдано 12.06 514.28…

В отсеках со словом «отдано» виднелась цепочкакрестиков, только последние четыре строчки зияли пустотой.

– Вот, – улыбаласьпарикмахерша, – возьмите книжечку, установите личности, позвоните им искажите: так, мол, и так, заберите вещички. А я вам ключики отдам, запомнили,как тайнички открываются? Берите, берите, – совала мне Нина в руки«гроссбух». Она явно хотела избавиться от ответственности за чужое добро.

– Записи-то закодированы, –промямлила я.

– Ну так что? – удивиласьНикитина. – У вас небось целый отдел сидит, шифры отгадывает, правда?

Пришлось кивнуть головой, сунуть помятый кусоккожи в карман и забрать ключи.