Первыми стартуют парни; один за другим они бегут через поле, и я провожаю их взглядом. Нам нужно подождать десять минут. Я делаю разминку.

– Тебя ведь на других тренировочных забегах не было, – говорит, подходя, мистер Фергюсон.

– Нет. Я не могла, потому что в школу только неделю назад пришла.

– И то верно. Будь осторожна, смотри под ноги и постарайся рассчитать силы. Десять километров – путь долгий. Огребаю каждый раз, когда приходится вызывать «Скорую».

– Вы такой заботливый.

Он смотрит на меня удивленно и смеется.

– Ха! Ты права. Ладно, посмотрим, на что ты способна, а?

Вид у некоторых девушек не слишком довольный.

Тренер дает нам старт.

Вначале мы бежим через поле. Не привыкшая к неровной поверхности, я не тороплюсь, постепенно вхожу в ритм. Парни уже скрылись из виду, а мы растягиваемся, и я оказываюсь где-то в конце середины.

Солнце. Ноги движутся в своем ритме, сердце стучит в своем, чуть быстрее. Хорошо.

Тропинка уходит в лес. Пора прибавлять.

За поворотом лежащая на земле ветка внезапно поднимается прямо передо мной. Ни уклониться, ни перепрыгнуть времени уже нет. Нога цепляется, и я, выставив руки, лечу вперед и тяжело бухаюсь на тропу. Две девушки выскакивают из кустов, бросают ветку и со смехом убегают.

Не могу продохнуть. Лежу на земле, хватая воздух открытым ртом, как выброшенная на берег рыбина. Дыхание постепенно восстанавливается. Я пытаюсь сесть.

Мимо пробегают еще несколько девушек. Одна останавливается.

– Ты как?

Я только машу рукой, и она бежит дальше.

Теперь они все впереди.

У меня царапины на руке и порез на колене. Осторожно поднимаюсь, осматриваю ноги.

Вроде бы все в порядке. Ладно, по крайней мере, Фергюсону не придется огребать за вызов «Скорой». Меня распирает злость. Чтоб их! Зачем же так? Дышу глубже и медленнее, чтобы успокоиться. Проверяю «Лево» – 5.8. Бег поднимает уровень.

Я бегу снова.

Бегу быстро. Потом еще быстрее.

Кое-где, как и сказал Фергюсон, встречаются маршрутные указатели, оранжевые флажки. Но потом, вот что странно, у развилки флажок почему-то оказывается не на правой – как должно быть – тропинке, а на левой. Я останавливаюсь, закрываю глаза, вызываю из памяти карту, которую запомнила перед стартом. Так и есть, флажок определенно не на той стороне.

Кто-то ведет другую игру? Неважно. Карта надежно спрятана у меня в голове. Я оставляю флажок на месте и бегу дальше.

Вскоре я перегоняю девушку, которая интересовалась моим самочувствием, потом нескольких других. Я там, в том месте, где бежать и дышать – это и есть все, и где все – это чувствовать землю под ногами и лететь вперед. Я вся забрызгалась грязью, когда бежала вдоль ручья, царапины на руке и колене сочатся кровью, но мне нет до этого никакого дела.

Я обхожу двух девчонок, сбивших меня веткой на повороте. Обхожу с запасом. На их лицах удивление. Они пытаются прибавить, но не могут. И исчезают из виду у меня за спиной.

Обгоняю еще одну. И еще нескольких. Я сбилась со счета – остался ли кто-то еще впереди? Пройти нормально меня уже не устраивает – я хочу быть первой. И прибавляю.

Обхожу двух или трех мальчишек, потом еще нескольких, и далеко впереди появляется финиш, то место, откуда мы стартовали.

Я прохожу вершину холма, и Фергюсон, Билл и с полдюжины парней подбадривают меня криками.

Пересекаю финишную линию. Тренер смотрит, прищурясь, на секундомер и качает головой.

– Ты что же, весь маршрут на спринте прошла?

Я останавливаюсь, пытаюсь ответить, но не могу. Мир начинает кружиться…

– Не отвечай! Пошла!

Хрипя, сдерживая тошноту, бегу вокруг автомобильной стоянки. Бегу, понемногу сбавляя, и наконец, чувствуя, что меня уже не выворачивает наизнанку, останавливаюсь.

К финишу подтягиваются мальчишки, потом девчонки.

– Что случилось? – спрашивает Фергюсон, заметив кровь у меня на руке и ноге.

Я пожимаю плечами.

– Споткнулась. Все в порядке, «Скорая» не понадобится.

Он смеется, достает аптечку и накладывает повязку на мое колено.

– А мы с тобой хорошая пара, – говорит Бен, когда мы садимся в машину.

– Да?

– Я пришел первым из парней, ты – первой из девушек.

– Ты пришел раньше меня – на сколько?

Бен пожимает плечами.

– Минут на пять, а что?

– Мы стартовали через десять минут после вас. А значит, я прошла маршрут быстрее тебя.

Удивление на лице Бена сменяется ухмылкой.

– Хорошо. Теперь у меня появилась причина тренироваться усерднее.

Он смотрит на мой «Лево» – 8.1 – и показывает свой – 7.9.

– Ты и здесь меня обошла. – Автобус трогается, и Бен наклоняется ко мне. – Так что сейчас самое время… – Он говорит так тихо, что мне приходится наклониться, и я рада этому. Его тело пышет жаром, а мое холодеет с каждой секундой.

– Время для чего?

Бен уже не улыбается.

– Я тут проверил кое-что, порасспросил…

– О чем?

– Тори не первая, кто исчез. В нашей школе были и другие Зачищенные, которые пропадали внезапно и без всякого объяснения.

– Их возвращали, – шепчу я и невольно сжимаюсь от холода. Бен обнимает меня за плечи.

– Это не все. Пропадали не только Зачищенные. Как те трое, которых увели в пятницу с Ассамблеи. Теперь их тоже нет, и такое случается не впервые.

– То есть обычные люди тоже пропадают? Тех, кто был на Ассамблее, увели лордеры. Должно быть, они их и забрали. – Живот сводят спазмы.

– Но зачем?

– С ребятами дело более или менее понятное. Я слышал, что одного взяли с мобильным телефоном. Второй тоже был придурок, вечно лез в драки и во все такое. Может, в банде состоял?

– А девушка?

Бен пожимает плечами.

– Ничего плохого она не сделала. Но была очень умная, задавала учителям неловкие вопросы. По истории. Типа, почему делалось так и не делалось этак.

Задавала неловкие вопросы. Как Бен.

– Тебе нужно остановиться. Перестань расспрашивать, а иначе можешь оказаться следующим.

– Но как же Тори? Если никто не будет спрашивать, то никому и дела до нее не будет. Неужели не понимаешь? На ее месте может оказаться любой, ты или я. Нет, я должен выяснить, что с ней случилось.

– Не хочу, чтобы ты исчез, – шепчу я, и он обнимает меня крепче. В его объятии глина и пот, и его сердце бьется под моим ухом.