Но за эту девушку, даже если очень стараться, все равно не зацепишься. Идеальный второй номер.

– Талавинне! – гордо ответила девушка. – Маркарет Талавинне.

Щиц укоряюще покачал головой, расстроенно прицокнул языком. Потом достал откуда-то из складок замызганного одеяния блокнот и записал аккуратным ровным почерком: «Маркарет Талавине».

– Через две «н», – поправила я машинально, – Талавинне.

В глазах девушки вспыхнуло торжество. Еще бы, ее фамилию знают! Я досадливо фыркнула: да уж, моя промашка. Но немудрено: род многочисленный, ветвей и веточек не перечесть.

– Так чего вы хотели?

– Тетка твоя… шенский ведет. Акцент как у деревенской, – тут она хихикнула, – доярки. Видать, в жизни в Шене не была, а? Не пустили б ее туда.

– Как будто бы полу… четверть… Даже и не знаю, как это называется? Восьми? Седьмую воду на киселе пустили бы. Вам шенский в детстве замковый музыкант напел? Ну так он сущая бездарность, других вы себе позволить не можете.

Так себе ответ.

Позиция у меня вообще-то была хуже некуда. Это она начала с тетки, а дальше пройдется и по Щицу, которому, несомненно, стоит прикупить какой-нибудь нормальной, а не вопиюще рабочей одежды, и по Бонни… да в адрес Бонни она уже пробный камешек кинула, на самом деле: деревенская доярка была упомянута не случайно. Даже хорошо, что сейчас Бонни не ест за одним со мной столом, она просто не приспособлена к таким перепалкам. Возмутилась бы…

– Но ты и на то не способна? Тебя зачислили в группу для отстающих, – фыркнула Маркарет… Ой, да ладно, какая она Маркарет! Не доросла еще, Марка!

Шень – маленькая страна на востоке, клочок земли, там почти ничего не растет, почти нет людей… зато те люди, что есть, такие сильные маги, что без труда огородили свою землю от вторжений чужеземцев.

Шенский – это часть элитного домашнего образования. Если ты знаешь шенский, значит, у тебя есть статус в обществе. Все высокородные знают шенский.

Я не высокородная, но богатая, и папенька купил титул. Шенский – такая же часть моих обязанностей наследницы папенькиных богатств, как и уход за могилами Дезовски, самоличное открытие нескольких балов в год и их организация, присутствие на благотворительных балах, интервью газетам, посещение церковных праздников и многое другое.

И мне все еще нужно составить список тех моих обязанностей, от которых я не могу отказаться, прикрываясь учебой, кстати. Забыла это сделать вчера. Хашасса всецело завладел моим вниманием, было что-то такое… волшебное в выписывании этих закорючек…

Эх, и почему мне просто не дали выйти замуж? У офицерских жен такая простая жизнь, а все эти пафосные двери просто захлопнулись бы перед моим носом, избавляя меня от необходимости наносить целую уйму обременительных визитов в год.

– Я просто ушла с экзамена, – пожала плечами я, – но я знаю, как учит моя тетенька, – тут я скорчила жалостливую мордашку, – и желаю вам всяческих успехов! А я пока немного отдохну в группе для отстающих.

Вообще-то и то, что мы с тетенькой родственницы – информация не для общего пользования. И вряд ли ее могла разболтать Бонни.

Я немного расслабилась. К визиту этой троицы Бонни не имеет никакого отношения… То есть я и раньше это понимала, но теперь-то окончательно уверилась. Замечательно. Я все еще могу на нее полагаться.

– Ну-ну, – презрительно фыркнула Марка и встала. Следом за ней подскочила и ее рыжая товарка.

Отход вышел красивым, почти хореографически поставленным.

Щиц все-таки не выдержал.

– И что это было? – спросил он, задумчиво провожая взглядом прямую спину Марки.

– Прощупывание сфер влияния, – вздохнула я, – хотят понять, что от меня ждать. Они думают, я захочу впрягаться в эту канитель с соперничеством. Адище холодный, да кто вообще слух пустил?

– Не то чтобы ты это сильно скрывала, ну, – вздохнул Щиц, – но началось все с маленького вчерашнего диалога твоей тетки и тайе Альменне в классе, – тут он закатил глаза и взвизгнул так, что я аж подпрыгнула на месте: – Тайе Дезовски, ваша племянница выпрыгнула в окно и убежала в лес! – продолжил нормальным тоном. – А так как только ты выбрала этот способ покинуть экзамен, – развел руками, чуть не снеся при этом со стола чашку с молоком, – то секрет перестал им быть.

Угу. Особенно если учесть, что тетенька при знакомстве никогда не позволяет усомниться в том, что она та самая Дезовски…

В моей голове не осталось мыслей. Там свистел ветер одиночества и грядущих проблем.

– О! – сказала я.

Мы немного помолчали.

– Но тебя же не было в классе.

– Бонни рассказала.

– о.

– Угу.

– То есть она…

– Она не из тех, кто обижается и перестает общаться с подругой, – пожал плечами Щиц, – но вряд ли она знает, как именно теперь с тобой общаться и вправе ли она вообще это делать. Вот и сторонится тебя.

Она в этом не одинока. Надо же, а я и не подозревала, какой огромной неловкости мы с Бонни умудрялись избегать благодаря ее недоверию…

– А ты хочешь?

Голос Щица вырвал меня из омута размышлений:

– Что хочу?

– Впрягаться в канитель с соперничеством, – Щиц отложил ложку, – я вот прикидываю, не придется ли мне теперь всю еду на предмет подозрительных зелий проверять.

– Зачем?

– У мелких ведьм в почете мелкие пакости, – скривился Щиц.

Похоже, был у него неудачный опыт.

– Не знаю, – пожала плечами я, – не уверена, что смогу этого избежать. Раз уж так получилось, что все знают, кто я…

– Игнорируй? – предложил Щиц.

– Сложновато будет, – я поежилась, – знаешь, я немного не выспалась. Давай потом поговорим? Скоро моя первая алхимия, а потом хашасса…

Я очень давно не приживалась в новых женских коллективах. Не то чтобы я была в этом как-то особенно хороша. Так, средненький игрок на нелюбимом поле. И размышлять об этом было неприятно.

Проще всего завершить неприятный разговор, изобразив легкое недомогание… или позволив его заметить. Я и правда сегодня не выспалась, всю ночь мне снилась какая-то муть, из которой, пожалуй, самым приятным был давешний лесник, потрясающий банкой каких-то монет.

Соображалось тоже не очень.

– Сначала химия, – поправил Щиц, – на старших курсах она разделится на алхимию и зельеварение. А пока основы. Самое близкое, что у вас сейчас будет к делу всей жизни твой бабушки – травоведение.

– Да-да, – растерянно ответила я.

Даже Щиц знает про мою бабушку больше меня. Какой ужас.

На уроках Бонни села рядом со мной, и мы даже перебросились парой пустых, ничего не значащих слов. А потом она взяла и опрокинула на себя несколько склянок с демонстрационной щелочью. Неудачно зацепила рукавом, ну и…