Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бонни еще раз вздохнула и скрестила руки на груди.
У нее был такой взгляд… укоряющий.
– Я… Привыкла, – наконец смогла начать я, – привыкла, что… привыкла, что у меня есть деньги. Это вроде как… часть меня. То, что я богата. Я рыжая и богатая, понимаешь? Богатая, рыжая, танцую неплохо… Папенька меня лю…
Я сглотнула.
Я не смогла выговорить слово «любит». Как будто непреложная истина, правда, верная, как нэйе Улина, куда-то исчезла, сбежала, оставив мне только жалкое блеющее «лю». И вслед за первым дезертиром побежали и все остальные.
Я неплохо танцую? Может, учитель танцев восхищался не мной, а звонкой монетой, которую ему платили в конце занятия?
Я богата?
А впишет ли папенька дочь-ведьму в завещание?
И только коса оставалась рыжей, хотя я бы не удивилась, если бы она вдруг поседела. Просто потому, что мироздание решило окончательно выбить почву у меня из-под ног.
– То есть, когда я об этом говорю… я хотела сказать, – наконец собралась с мыслями я, – что… не потому что я хочу напомнить тебе, что ты не богатая. Или выделиться. Просто это… часть меня? И… И…
– И?.. – подняла брови Бонни.
– И-ик!
Я закрыла лицо руками: к моим щекам прилило столько крови, что я, наверное, светилась в темноте.
Меня погладили по голове.
– Извини, – так просто и легко сказала Бонни, – мне тоже стоило тебе поверить. Но ты так просто об этом говорила, что я решила, что это шутка. На самом деле ты почти не задаешься. Ты молодец.
– А ты разбила окно! – буркнула я.
Теперь пылали даже уши.
– Я вижу, ты делала домашку? – спросила Бонни беззаботно, разом превратившись в самую обычную и не обиженную Бонни.
Я поглядела в щелочку между пальцами: куда-то делся и этот ее строгий взгляд, и она больше не хмурилась. И руки не скрещены!
– 3-за… Сделала! – радостно выпалила я.
– Списать…
– …не дам. – Я покачала головой. – Тебе нельзя списывать, Бонни. У тебя и так знаний никаких. Где ты была вообще?
Кажется, она не очень расстроилась. Пожала худыми плечами, хрустнула пальцами.
Подошла к нашему общему столу и аккуратно сложила все мои бумаги в стопку. Она делала это так быстро и ловко, как будто полжизни посвятила уборке.
Села на стул.
– Местный Хранитель Леса передал мне приглашение, – сказала она, – и я пошла.
Она подвинула к себе учебник по хашасса.
Открыла.
Несколько минут старательно вглядывалась в страницы, хмуря лоб.
Я затаила дыхание: у нее на лице была написана такая концентрация, что я испугалась, что помешаю.
Вдруг она рывком обернулась ко мне.
– Знаешь, что странно? – она обняла стол за спинку, оперлась на нее подбородком, – В первый раз вижу Хранителя Леса, который кому-то подчиняется. Они обычно очень заносчивые. Но ведьмы его сломали…
– Это плохо? – спросила я.
– Это как единорог под седлом, – вздохнула Бонни, – как таинственные знаки на древнем колодце, исполняющем желания, на которые ты любовалась все детство. А потом пошла в сельскую школу и выучилась грамоте. Легко догадаться, во что они сложились…
Я покачала головой.
– Никаких идей.
– И то верно, ты и слов таких не знаешь, – фыркнула Бонни, – да тебе и не надо. В общем… Чем меньше у тебя в голове знаний, тем больше в мире волшебства. Когда я смотрю на хашасса, мне кажется, что теряю что-то очень важное…
– Невежество? – хмыкнула я, – Тебе просто лень делать домашку, признайся.
Бонни пожала плечами.
– Знаешь, следующий урок через два дня… не обязательно же делать ее сейчас? – жалобно спросила она. – Уже поздно, пора ложиться спать… Да и нужно придумать, что делать со стеклом… и Хранитель очень просил, чтобы я рассказала тебе про банку! – она оживилась. – Я обещала, так что слу…
– Айнаненаненане! – Я зажала уши руками. – Ничего не хочу слушать! Хочешь рассказать мне про банку, пропиши сначала буквы!
– Но…
– Бонни, – теперь был уже мой черед укоряюще вздыхать, – никто из нас не знает хашасса, но если я выучу его быстрее тебя, мы в итоге попадем в разные группы! А я хочу хоть где-нибудь сидеть с тобой! Ясно?
– Я-а-асно… – протянула Бонни.
Следующий час я пыталась срастить осколки и изредка нависала над Бонни карающим мотиватором: как-то всегда удавалось поймать ее за несколько мгновений до того, как она выуживала нужный ей лист из моей стопки.
Наверное, на это уходила вся моя магия: повторить фокус со стеклом у меня так и не получилось.
Но это меня не сильно расстроило.
Наша с Бонни шутливая перепалка согрела мою душу куда сильнее, чем могла бы любая, даже самая сложная, магия.
Мы помирились.
Я так и не смогла сказать ей «извини», но Бонни все равно приняла мои извинения.
Чего стоит магия рядом с настоящим чудом?
Я рыжая.
У меня есть подруга Бонни.
Вот, что я теперь могу говорить. А от этого… можно отталкиваться.
Под моими ногами снова есть земля: как же я по ней соскучилась!
Этот сон, кажется, все-таки был кошмаром. Или не был. Когда я села на кровати, спустив пятки на прохладный пол, в моей памяти осталось лишь смутное ощущение чего-то липкого и душного, до тошноты приторного.
Я вырвалась из этого сна, как из паутины, и с трудом поборола желание отскрести от плеча невидимые нити.
За окном серели предрассветные сумерки. А еще оттуда на меня смотрели огромные выпученные глаза.
– Нашел! – радостно возопил мой недавний знакомый. – Нашел я!
Он вплыл в комнату, ничуть не смущаясь такой банальной преграды, как какая-то там стена. Ну, когда он в прошлый раз растворился в воздухе, я, конечно, заподозрила, что это не предел его возможностей; но совершенно не ожидала, что он продолжит мне их демонстрировать.
Я бросила взгляд на кровать Бонни: подружка тихонько посапывала, и даже Каркара, кажется, прикорнула. Кто бы мог подумать, что мертвые тоже спят!
Я бы позвала на помощь, если бы знала, кого. Ситуация была такая нелепая, что я сомневалась даже, проснулась ли вообще, или это просто новый уровень сна.
– Э-э-э… ну да, вот она я… – пробормотала я, когда наконец вспомнила, как пользоваться языком, – э-э-э…
Если бы… как же его звали? Жешк? Жешек? Отыскал любимую клюку или еще какую-нибудь важную, но личную вещь, то вряд ли заявился бы ко мне хвастаться. Кто я ему вообще? Значит, наверное, искал меня? Не слишком-то сложная задача, и уж тем более не срочная, мог бы и до утра подождать.