Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она же уже дала мне «лучшее домашнее образование, которое только могла дать».
Ну нет. Не хочу я к ней, не хочу и все.
Надоело.
Вот так я заделалась прогульщицей в первый же день. И нисколько об этом не жалела. Все равно за меня будут исправно платить, а значит, я могу делать то, что хочу – пока я приношу доход этим бедным ведьмам, которым светлые доходы урезали, они такую дойную корову не зарежут, а будут тянуть за рога и копыта.
Не дуры ведь.
Но случилось так, что я забыла одну очень-очень важную вещь: парк только на словах назывался парком. На самом деле ведьмы вырастили у себя под боком очень живописный и прекрасный в своей естественности дремучий лес.
Коварство такого леса заключается в том, что вот ты вроде идешь-идешь по тропинке, а потом она вроде бы кончается, а вроде бы чуть дальше люди тоже ходят: прошлогодние листья примяты, да и вообще… и ты продолжаешь свой путь уже по этому намеку на тропинку, потому что если идти без цели, лишь бы от учебного замка подальше, то и возвращаться вроде как незачем.
А потом оказываешься где-то в неизвестном месте, и вообще непонятно, как ты туда забрел и где была твоя голова, когда ты это все затеял.
Когда моя обида на весь этот несправедливый мир вокруг чуть поулеглась и я начала воспринимать то, о чем отчаянно сигнализировали мои глаза, – а именно, что я непонятно где и вообще заблудилась, – просто присела на поваленное дерево.
И это было моей второй ошибкой.
Буквально через секунду я вскочила с этого дерева и начала выплясывать на месте танец настолько дикарский, что родись я в этом лесу и будь вскормлена какой-нибудь волчицей, все равно не смогла бы станцевать натуралистичнее.
Испачкавшееся в смоле и какой-то гнили форменное платье мне потом было совершенно не жалко; его большим достоинством было то, что его просто невозможно было испортить, настолько оно было гадким. А вот себя – очень даже. Я ухитрилась присесть на муравейник.
А после судорожных прыжков и отряхиваний я поняла, что если раньше просто не знала, где я, то теперь даже понятия не имею, откуда пришла и в какую сторону возвращаться.
Наконец я избавилась от последнего насекомого. Оглянулась по сторонам… и тут, пожалуй, впервые в жизни по-настоящему испугалась.
Раньше я и подумать не могла, что в лесу столько жителей. Куда ни плюнь – какой-нибудь жучок, паучок или гусеница. Куда ни присядь – гриб или муравейник. Под ногами – трупы опавших листьев, сырая земля, несмелые ростки деревьев, которым все равно не хватит света, чтобы выжить.
О животных покрупнее я старалась не думать. Нет, они, конечно, хотя бы пушистые, в отличие от той поганого вида сороконожки, которая упала мне на руку без суда, следствия и объявления войны. Но они же еще и крупные! Ладно белочки, которые, кстати, тоже болеют бешенством и вполне могут кого-нибудь им заразить. А лисы? А волки? А медведи?
Почему-то этот лес не оставлял мне ни капли сомнений: здесь водится кто угодно. Даже тролли наверняка облюбовали себе развалины какой-нибудь хижины лесника где-нибудь поблизости. А леший?
Но потом я все-таки смогла взять себя в руки. Как ни странно, успокоило меня именно то обстоятельство, что в лесу, несомненно, водились звери: где зверюшки, там и Бонни. Конечно же моя милая подруга сможет вывести меня из леса.
Сначала найти, а потом вывести.
Единственное, в чем я не была уверена – это когда Бонни меня хватится. Да, шенский был последним уроком на сегодня, но мало ли, куда я пошла гулять. Может, Бонни вообще воспринимает прогулки в лес как нечто само собой разумеющееся. Кто знает, как долго деревенские гуляют в лесу. Хорошо если днями, а если неделями? Или уходят туда на месяцы?
К счастью, в мою голову пришла успокоительная мысль: если я не пойду на занятия завтра, меня начнут искать уже старшие ведьмы. Наверное.
Или хотя бы тетенька захочет надрать мне уши…
Я села на еще одно поваленное дерево, которое на первый взгляд упало совсем недавно и еще не успело обзавестись ни муравьями, ни трутовиками. И стала ждать.
Рядом со мной рос куст каких-то красных ягод, но я пока была голодна недостаточно, чтобы пробовать какие-то подозрительные ягоды в подозрительном лесу.
И я просто сидела, сидела, сидела и смутно надеялась, что меня найдут раньше, прежде чем я одичаю настолько, чтобы все-таки ягоды попробовать.
Я успела было заскучать, но тут передо мной возник старичок.
– Драте, – сказал он ворчливо, – за тр’вами приперлься, аль чо?
– Что? – переспросила я.
Старичок весь был какой-то узловатый, корявый, изогнутый. Несколько длинных седых волос обрамляли покрытую бесчисленными родинками лысину, а морщин на лице было столько, что в них чуть ли не терялись глаза и рот. Хотя нет, у глаз просто не было и шанса потеряться: такие они были выпученные. На шее тоже была длинная складка: я раньше не видела такого, чтобы у человека шея обвисала, как у индюка.
Говорил он невнятно, зажевывая собственные губы и слова.
– Чо надо, грю?
Вот это я более или менее поняла.
– Заблудилась, – я развела руками, потом немного покопалась в памяти на предмет слов попросторечнее, – заплутала, грю.
Он протянул ко мне руки: страшенные руки, я вам скажу! Перевитые взбухшими венами, мозолистые, огромные лапищи – ладони больше, чем у Щица! Когти как у охотничьих ястребов, которых мой папенька как-то раз затеял разводить. Правда, это его дело быстро прогорело, потому что у папенькиных ястребов завелась дурная привычка откусывать хозяевам пальцы: слишком уж агрессивную он вывел породу.
Я невольно вспомнила, как легко папенькин любимец разодрал такими когтями дворовую собаку. Взвизгнула, попыталась отскочить, но запнулась о бревно, на котором сидела.
К счастью, накидываться на меня и раздирать на клочки никто не торопился.
– Во дура! Я ее из лесу вести хочу, она ореть!
Я встала, отряхнула платье, попыталась выпутать из косы застрявшую ветку.
– А вы кто?
– Лесник! – буркнул он.
– Ведите…
– Ты ведьма иль подколдовка? – спросил старичок подозрительно.
Я понятия не имела, кто такая подколдовка, но звучало не слишком приятно. Велик был соблазн ответить, что ни та, ни другая, и заодно назвать свой домашний адрес: а вдруг это настолько волшебный лес, что старичок сможет вывести меня туда? Но я понимала, что кончится это еще одной до ужаса утомительной поездкой в карете.
Да еще и уроки придется нагонять.
И все-таки называться ведьмой совершенно не хотелось.
– Учусь в Академии ведовства и чародейства.
– Ведьма, значица, – сказал старичок и бодро куда-то почухал.