Слева от меня загорелся огонек, который стал двигатьсяпараллельным курсом. Он парил на высоте от двух до восьми футов надповерхностью земли, а цвет его менялся от бледно-желтого до белого. Расстояниемежду ними колебалось от 20 до 100 футов. Время от времени он исчезал, но всегдавозвращался. Может, это блуждающий огонек, посланный заманить меня вкакую-нибудь расщелину или бездонную трясину? Возможно. И все же я был рад егопоявлению — гораздо приятнее идти вдвоем.

– Добрый вечер, — сказал я. — Между прочим, я иду,чтобы прикончить того, кто тебя послал.

– Однако, возможно, ты и в самом деле всего лишьболотный огонек, — добавил я. — В таком случае, можешь пропустить мимо ушей моепоследнее замечание.

– Как бы то ни было, — продолжал я, — что-то у меняпока нет никакого желания заблудиться. Можешь пойти выпить чашечку кофе, еслихочешь.

Потом я принялся насвистывать «Долог путь до Типпереры».Огонек продолжал следовать за мной. Я остановился и укрылся от ветра поддеревом, чтобы зажечь сигарету. Все время, пока я стоял там и курил, огонекпарил в пятидесяти футах от меня и, казалось, ждал. Я попытался мысленнокоснуться его, но там, похоже, вообще ничего не было. Я выхватил пистолет, нопередумал и сунул его обратно. Докурив сигарету, я затоптал окурок и двинулсядальше…

Огонек по-прежнему держался поблизости.

Примерно через час я разбил лагерь на небольшой поляне.Прислонившись спиной к скале, я завернулся в пленку, разжег костерок и разогрелбанку с супом. В такую ночь его пламя вряд ли было видно издалека.

Блуждающий огонек висел в воздухе у самой границыосвещенного пространства. — Не желаешь чашечку кофе? — спросил я его. Ответа непоследовало. — Ну и ладно, все равно у меня с собой только одна чашка.

Я закончил свой ужин и, закурив, смотрел, как догораеткостер. Я жалел, что не было видно звезд. Ночь была безмолвной и холод пробиралменя до мозга костей. Он уже проглотил пальцы моих ног и теперь усерднопереваривал их. Я пожалел, что не взял с собой немного бренди.

Мой попутчик по-прежнему висел на том же самом месте, когдая снова взглянул на него. Если это не явление природы, значит он послан, чтобыследить за мной. Осмелюсь ли я уснуть? Ответ был положительным.

Когда я проснулся, часы показывали, что прошло всего околочаса. Все осталось по-прежнему. Так же, как и еще через сорок минут, и черездва часа, когда я просыпался вновь. Утром я обнаружил, что огонек все еще ждетменя.

Этот день был такой же промозглый и серый, как и предыдущий.Я свернул лагерь и двинулся в путь.

Внезапно что-то произошло. Мой спутник покинул свою позициюслева от меня и переместился вперед. Затем он свернул направо и замер, паря ввоздухе футах в шестидесяти от меня. Когда я приблизился к нему, онпереместился вперед, словно предугадывая направление моего движения.

Мне это совсем не понравилось. Это выглядело так, будтонекий разум, управляющий этим огоньком, насмехался надо мною, как бы говоря: —Смотри, старина, я знаю, куда ты путь держишь и как намерен туда добраться.Почему бы не позволить мне существенно облегчить тебе задачу?

Да, это был неплохой трюк, и я чувствовал себя полнымидиотом. Можно было, конечно, кое-что предпринять по этому поводу, но я решилне торопиться.

Итак, я шел за ним до самого обеда. Огонек вежливо ждал,пока я покончу с едой. Так же он поступил и вечером, во время ужина.

Однако, вскоре огонек вновь изменил линию поведения. Онотплыл куда-то влево и исчез. Я остановился и с минуту стоял неподвижно, таккак успел привыкнуть к нему. Может, кто-то предполагал, что у меня уже выработалсяусловный рефлекс, и я невольно последую за ним, отклоняясь от выбранного мнойнаправления? Что ж, не исключено.

Я подумал, как далеко завел бы он меня, представь я ему этувозможность.

Тем не менее, решив рискнуть, я расстегнул кобуру и сталждать повторного приглашения. Никто не помешает мне повернуть обратно минутчерез двадцать, если не произойдет ничего интересного.

Вскоре огонек появился и повторил свой трюк. Я последовал заним. Он парил впереди, время от времени замирая, чтобы подождать меня.

Минут через пять заморосил мелкий дождик. Хотя стало ещетемнее, я все ясно видел без фонарика. Скоро я промок насквозь и, дрожа отхолода, тихо ругался.

Примерно через полмили, когда стало еще холоднее, а чувствоприсутствия чего-то чуждого усилилось, я остался в одиночестве. Огонек исчез. Ятерпеливо ждал, однако он не возвращался.

Я осторожно вернулся на то место, где я его видел впоследний раз, с пистолетом в руке, настороженный и готовый ко всему.

Я случайно задел сухой сук и тот с треском сломался.

– Стой! Ради бога, не надо!

Я бросился на землю и откатился в сторону.

Крик раздался откуда-то справа, примерно с расстояниядвадцати футов от меня.

Крик? Кричал ли кто-то на самом деле или это продукт моеговоспаленного разума? Я не знал.

Вдруг кто-то всхлипнул, причем так тихо, что я не смог точноопределить источник звука. Я медленно осмотрелся, но никого не заметил.

– Кто здесь? — негромко спросил я, чтобы моеместоположение было так же сложно определить.

Молчание. Однако всхлипывания не прекратились. Я попробовалмысленно коснуться его, но не ощутил ничего, кроме боли и растерянности.

– Кто здесь? — повторил я свой вопрос.

И снова тишина. Затем чей-то голос произнес: — Фрэнк?

Теперь уже замолчал я. Но, выждав с минуту, решил все-такиназвать себя.

– Помоги мне, — застонал голос.

– Кто ты? Где ты?

– Здесь…

Когда я понял, кто это, мурашки побежали у меня по спине, арука сама сжала рукоять бластера.

– Данго! Данго-нож!

Теперь я понял, что произошло, но никак не мог собратьсядухом и включить фонарь, чтобы хорошенько все разглядеть. Хотя в этом уже небыло необходимости — именно в этот момент мой блуждающий огонек решилвернуться.

Он проплыл мимо меня, поднимаясь все выше и разгораясь всеярче, пока, наконец, не замер на высоте 15 или 20 футов, сияя как сигнальнаяракета. Прямо под ним стоял Данго. У него не было выбора, он мог только стоять.

Корни держали его на месте…