– Пожалуй, к букмекеру. Турок для меня пока полная загадка. Чтобы немецкий, пусть и мелкий, банкир обратился за помощью к торговцу подержанными автомобилями… Разве что у него совсем не было выхода… Это не укладывается в моей голове.

– Да, Максик, оба кандидата могут оказаться полной пустышкой, но Кристина Маттерн не назвала нам других, и наш выбор невелик… К букмекеру так к букмекеру.

– Этот букмекер представляется мне более скользким типом. Я думаю, там нет и малой доли той интеллигентности, которая есть в господине Краузе. Не представляю, как к нему подступиться, чтобы не услышать традиционное: «Лек михь ам арш!»[2].

– Чтобы с ним уверенно разговаривать, надо найти его «доброжелателей».

– Что ты имеешь в виду?

– Ты же знаешь, что это за бизнес… Там много черных денег. Букмекер хочет заработать, игрок хочет заработать, да и жокей не прочь придержать лошадь, если ему за это что-то посулят… А если посулят, да не выполнят?

– Понимаю, Мартина… И как же выйти на этих, как ты изволила выразиться, «доброжелателей»?

– У меня есть знакомые, которые играют на скачках постоянно. Они знают эту кухню, знакомы с жокеями… Я поговорю кое с кем.

– Это было бы просто замечательно.

– Максик, ты пока не ходи к букмекеру. Дождись результата моих переговоров.

На Шиллерштрассе моросило. Макс отказался от ее предложения вместе поужинать, сославшись на головную боль. Проводив Мартину до парковки, он вернулся на Шиллерштрассе, но, передумав идти в офис, развернулся и пошел на Цайль.

Лица людей потеряли привычные черты и напоминали однотонные овалы в уже сгустившихся сумерках, серость которых усиливалась от дождя, настолько мелкого, что казалось, будто вокруг просто очень сырой плотный воздух. Рекламные вывески магазинов приобрели пляшущие размытые очертания. Так же размыто было на душе, но мозг его продолжал свою работу, вытаскивал то одни мысли, то другие, то перемешивал первые со вторыми и наоборот…

Есть у Уве Линда бриллиант или нет? Вот, собственно, и все, что предстояло выяснить в ближайшие дни. Могло оказаться так, что именно в интересах букмекера действовал напавший на Рольфа Гаммерсбаха. И тогда Уве Линд так просто не сдастся. Нельзя исключить, что букмекер просто давал банкиру в долг под бриллиант, так же, как это было в случае с Краузе. Тогда выяснить это проще. Но все же как? Спросить напрямую и надеяться, что комбинатор Уве с радостью ему об этом доложит? А если букмекер вообще не имеет никакого отношения к бриллианту?

Теперь голова разболелась на самом деле. Макс почувствовал, что куртка его прилично промокла, и вскочил под первую попавшуюся вывеску. Это оказалось обычное кафе-кондитерская, что не очень его устроило, но приятное тепло помещения и неяркий, создающий уют свет разрешили сомнение. Он взял поднос, положил на него какие-то булочки, наполнил высокий картонный стаканчик кофе, добавил сливки и отправился рассчитаться к кассе. Выбрав столик подальше от входа, он опустился на мягкую табуретку и начал не спеша пить кофе, иногда отламывая от булочки.

Не очень чистая человеческая ладонь вдруг возникла справа от него, почти над его подносом. Макс поднял голову и увидел бомжа с протянутой рукой. Он чем-то напомнил ему Гюнтера. Макс покопался в кармане и положил марку на ладонь. Бомж отправился к следующему столику.

Макс оглянулся по сторонам. Кафе было одним из филиалов известной в Германии франчайзинговой сети. Не претендуя на изысканность, сеть строила свою торговую политику на относительной дешевизне предлагаемой выпечки. Кофе, который посетители самостоятельно получали, поставив картонный стаканчик на предусмотренное в кофе-автомате место, тоже вызвал бы улыбку у истинных ценителей напитка, но все же его нельзя было назвать бурдой. С ним можно было мириться, что и делала разношерстная публика, посещавшая заведение. Здесь царила атмосфера непринужденности. Закончив трапезу, можно было еще долго сидеть, читая книгу или газету. Многие клиенты, уходя, оставляли свое чтиво прямо на столах, и тогда можно было видеть очередного посетителя, роющегося в ворохе разноязычных газетных или журнальных страниц. Найдя соответствующие его роду-племени, клиент удовлетворенно усаживался за стол, погрузившись в чтение и изредка потягивая кофе.

Макс вспомнил свою бухгалтерскую деятельность. Сейчас бы он сидел за компьютером в конторе Мюллера, сводил бы последний за сегодня баланс и думал о том, что через полчаса он поедет домой. А может быть, и не домой… Не исключено, что он поехал бы в бассейн поплавать. Ведь он так любит этот спорт… Почему, собственно, спорт? Это нормальный способ снять усталость для всех людей. Совсем не обязательно быть спортсменом-пловцом. Эти, напротив, устают, выкладывая последние силы для достижения результата… Он вспомнил, как отдыхают его тело и мозг, когда он, ни о чем не думая, размашистым брассом мерит длину бассейна, затем, погрузившись в воду с головой, отталкивается от бортика и снова мерит, мерит… Так, может быть, в бассейн… и прямо сейчас? Нет, он еще должен вернуться в офис, еще раз обмозговать ситуацию, а потом, пожалуй, поехать домой…

А что ему мешает поехать домой прямо сейчас? Он внутренне даже улыбнулся этой незатейливой мысли, как будто она представляла собой внезапно возникший новый план розыска бриллианта Кристины Маттерн. Конечно, он сейчас же поедет домой.

18

Магда Пфеффер торопилась в Торнов на свидание с дочерью. Сегодня Эрике уже двенадцать. Скоро два года, как из ее «звереныша» делают человека. По скупым письмам, хранящим следы цензуры, сложно было понять, насколько успешно это происходит. Правда, в последнем письме Эрика намекала, что ее за что-то похвалили, а фрау Зольф сказала, что если так будет продолжаться, то может быть рассмотрен вопрос о ее возвращении в семью. Сердце Магды было переполнено радостью.

– Кого-то разыскиваете? – раздался голос, когда Магда вошла в холл и в растерянности остановилась, озираясь по сторонам. Магда повернулась на голос и увидела высокую худощавую сотрудницу в униформе. Сотрудница вышла из небольшой стеклянной будки и приблизилась к неожиданной в этот час посетительнице. Ее серые глаза на скуластом лице в обрамлении белокурых волос внимательно смотрели на Магду.

– Да, воспитанницу Эрику Пфеффер из группы номер четыре. Я ее мать, а у Эрики сегодня день рождения…

– Пойдемте со мной, – сказала сотрудница, и Магда засеменила за ней. Пройдя длинный коридор, блондинка остановилась напротив старинной широкой двери из натурального дерева и, попросив Магду подождать, скрылась за дверью. Вскоре она вышла, но не одна, а в сопровождении еще одной женщины, также одетой в униформу.

– Это фрау Зольф, воспитательница вашей Эрики. Дальше она будет вами заниматься, – сказала блондинка и, поджав губы, удалилась.

Фрау Зольф, напротив, была приземистой брюнеткой с заметным животом и задом. Она взглянула на Магду и сказала: