– Ты чего прохлаждаешься? – нарушил мерный ход ее мыслей грубый голос.

В нос Окары ударил сильный запах табака. Она не успела ничего ответить, как тяжелая мужская рука легла ей на плечо. Рывок, и помощник Кеоны грубо развернул ее. Девушка не позволила себе испугаться, а, глубоко вздохнув, столкнулась уверенным взглядом со своим мучителем. Нависающий над ней громила злобно сопел, а его свободная рука конвульсивно сжалась в кулак. Он словно едва сдерживался, чтобы не ударить ее. Сокеты, поднявшиеся на бригантину, сгрузили поклажу у трапа и в напряженном молчании уставились на нее и разъяренного младшего помощника. Окара ждала, что кто-нибудь пошлет за Доаром, но мужчины стояли, смотрели и будто бы ждали распоряжений. Вот только от кого? От нее или детины?

– Отпустите меня! – подавляя растущий страх, потребовала Окара. – Немедленно!

Она поискала глазами сестру, чтобы та отозвала своего ручного пса, но Кеоны на палубе не было. Кто бы сомневался. Натравила своего зверя и смылась.

– Ты мне приказываешь? Мне?! – Громила неожиданно свирепо стиснул плечи Окары и встряхнул. – Ты, капитанская подстилка, ничем не отличаешься от других и будешь скрести палубу наравне с другими.

Гнев на Доара и обида на Кеону так захлестнули Окару, что она не выдержала и взорвалась яростью.

– Если сама этого захочу, – гордо заявила она и с силой оттолкнула мучителя.

Надо же, как легко он ее отпустил! Сработало врожденное умение повелевать? Но тут Окара поняла, что она ни при чем – у подручного Кеоны не было другого выхода. Громила покраснел, будто кровь взыграла в его венах, и схватился за голову. Неведомая сила как пушинку подбросила его вверх и несколько раз тряхнула из стороны в сторону, а затем подвесила над палубой. Корчась от боли, громила завыл в голос. С гулко бьющимся сердцем Окара обернулась к трапу и увидела поднявшегося на борт Доара. Выражение лица бессмертного испугало ее до дрожи. Вторя воздействию магии, глаза капитана засияли ртутной сталью. С надменной уверенностью он подошел к Окаре, и ей стало спокойнее.

«Обидели нашу прелесть», – услышала девушка шипение, похожее на отдаленное эхо. «Требуем платы», – донеслось отчетливо сверху. Множество шипящих голосов слились в одно эхо: «Расплата…»

Помощник Кеоны вдруг замер и, уронив голову на грудь, смиренно обратился к Доару.

– Кэп, я не знал, что воркория на особом положении, – казалось, он был абсолютно убежден, что наказания не последует, и брезгливо предложил: – Не будет полы мыть. Выдадим нитки с отрезами, пусть сидит и вышивает.

Не торопясь с ответом, Доар молча изучал подвешенного громилу. Через несколько томительных для молчаливо замершей на палубе команды мгновений он провозгласил звенящим от ярости голосом:

– Ты разжалован!

– Нет, нет! – в бешенстве прорычал громила, но воздушная волна выбросила его за борт.

«Смерть…»

Шипящий гул оглушающей волной обрушился на бригантину. Окара вскрикнула и невольно прикрыла уши. Сокеты недоуменно смотрели на нее, а она на них.

Стая буреносцев пугающей тенью сорвалась вниз и скрылась за бортом бригантины. Окара почувствовала их жажду мщения, как свою собственную. Собравшись с силами, она мысленно отгородилась от них, как не раз делала, когда наставления Кефилла доводили до точки кипения. Дышать сразу стало легче, но тревога не покинула ее. Девушка хотела было подойти к поручням, но была остановлена шипением, взорвавшимся тысячами колокольчиков в ее голове.

«Смерть! Смерть! Смерть!» – жутко скандировали буреносцы.

И тут помощник Кеоны издал такой нечеловеческий рев, который эхом разнесся по бухте, что Окара в ужасе отшатнулась. Страх перед буреносцами вынудил ее искать защиты у последнего в мире бессмертного, к которому девушка в любой другой ситуации никогда бы не подошла. Защитники бригантины невообразимо пугали ее, буквально толкая в объятия к врагу.

Окара, не помня себя от ужаса, вцепилась в руку Доара. Он не оттолкнул и не посмеялся над ее чудачествами. Сокеты беспокойно переглядывались, посматривали хмуро, когда раздавались крики помощника, но не вздрагивали от шипения буреносцев, как Окара. Неужели никто кроме нее этого не слышал? Может, ей померещилось?

Доар заключил ее в объятия и прижал к себе. Согревающее тепло сильных рук прогнало бьющую тело дрожь, но леденящие кровь крики мужчины все еще набатом отдавались у нее в ушах.

Окара запрокинула голову и увидела подвешенное высоко в небе окровавленное тело ее недавнего мучителя. Кружившие вокруг него буреносцы, не давая жертве упасть, терзали острыми когтями. Окровавленная рубашка рваными лохмотьями свисала с плеч помощника Кеоны, пропитанные кровью штаны прилипли к исполосованным до костей ногам. Буреносцы успели вырвать мужчине глаза, и темные жуткие провалы зияли на лице, а багровые слезы стекали по щекам. Тошнотворный комок подкатил к горлу Окары, угрожая вывернуть содержимое ее желудка прямо на палубу.

– Хватит его мучить! – в бессильной ярости вскричала она, и буреносцы неожиданно послушались.

Гул в голове девушки усилился. Стая темных полупрозрачных теней сплошной стеной окружила беспомощно болтающегося в воздухе мужчину, но они по крайней мере перестали рвать его. Пронзительный вопль буреносцев слился с шумом прибоя. Ни с чем не сравнимые жуткие ощущения пронзили все существо Окары. Непонятно откуда повеяло морозной стужей. Чуждая, опасная как сама смерть, сила окутала ее. Будто знакомясь, прикоснулась к руке, оставив на коже белесые узоры. Буреносцы заметались и, грозовой тучей взмыв над кораблем, вернулись на свой пост. Изуродованное тело мужчины рухнуло в море.

– Выловите и доставьте к лекарю, – отдал четкий приказ Доар.

«Почему бессмертный уверен, что тот жив?» – удивилась Окара и подняла на него взгляд. О-о-о-о… Он точно знал. Глаза харда светились серебром магии, и девушка отчетливо осознала – от него ничто не укроется.

– Не стойте столбами. Или вы хотите, чтобы Гаршис утонул? – с издевкой бросил сокетам хард.

Его лицо было таким невозмутимым, что со стороны казалось, будто ему наплевать, выживет здоровяк или нет.

Его слова возымели действие. Мужчины будто очнулись и, с благоговейным ужасом косясь на капитана, устремились на берег, чтобы выловить из воды товарища. Они так стремительно покидали бригантину, будто за ними гнались сами безликие. У трапа возникла давка. Окара заметила в толпе Дарину и Рина. Их мертвенно-бледные лица и дерганые движения выдавали жуткий страх перед Доаром. Сокеты решили, что это хард управлял буреносцами, что они повиновались его воле. Но это было неправдой. Окара сама слышала их шипение, ей хотелось объяснить сокетам что к чему, успокоить, чтобы не давили друг друга. Но Доар был не столь щепетилен и терпелив.

– Трое за Гаршисом, остальные возвращаются к своим обязанностям!

Его колючий взгляд скользнул по собравшейся толпе, и Окара смогла в полной мере оценить магию его убеждения. Одного приказа хватило, чтобы сокеты вернулись к прерванной работе. Они по-прежнему старались не смотреть на капитана, но помимо воли настороженно косились на него. Девушке пришлось признать, что понадобится время, чтобы они успокоились и перестали трястись в присутствии бессмертного.