– А интересно? – усмехнулся Фредди.

– Честно?

– А как иначе, – ответил Фредди и невольно насторожился.

Но вопрос оказался слишком неожиданным.

– Тогда скажи. Зачем?

– Что зачем? – растерялся Фредди.

– Зачем это нужно? Не ей. Тебе. Ты сам зачем это делаешь? Я – другое дело, меня заставляли. А ты-то свободный. Ты… ты когда это начал?

– В первый раз, что ли? – Фредди глубоко затянулся. – Мне, да четырнадцать было. Меня уж дразнить стали, что… ну, что женщины ещё не знаю. А тут она…Так и лезет. Чёрт его знает, зачем я к ней пошёл. Не помню. Вроде нравилась.

– Она?

В голосе Эркина прорвалось вдруг такое отчаяние, что Фредди поёжился и по давней ещё детской привычке, когда – не знаешь, как обороняться, значит, атакуй – спросил сам:

– Тебе что, ни с одной хорошо не было? Не в постели, а так… Да и в постели если… Не любил?

У Эркина дрогнуло, странно исказилось лицо. Он резко отвернулся и постоял так. Фредди слышал, как он скрипнул зубами, зажимая непроизнесённое. Но ответил спокойно:

– Когда есть одна, зачем другие? Ты любил ту?

– Первую? – Фредди усмехнулся. – Тогда думал, что да. Я другую любил. Потом. Тогда и понял. Столько лет прошло, умерла она, а я её помню. Держит она меня.

– Как это? – Эркин посмотрел на него. – Ты ж говоришь, умерла.

– Баба мужика не за тело, а за душу держит, – Фредди сплюнул окурок и достал новую сигарету. – Говорят так. В Аризоне.

– Она держит, а ты с другими?

– Те не в счёт. Не в этот счёт. Когда… любишь, всё по-другому. И ты сам другой. И… да ну тебя к чёрту! Не знаю, как сказать. А без любви… трахнулись и разбежались. Опять спросишь, зачем?

Эркин покачал головой.

– Нет, ты уже ответил, считай.

– Тогда спать иди.

Эркин улыбнулся.

– Рассветёт уже скоро. Пора кофе ставить. Проснутся, пить захотят.

Что-то в его интонации заставило Фредди спросить:

– Не любишь Джонатана?

И резкий как удар ответ:

– Я не раб, чтобы любить хозяина.

И Фредди смолчал.

Эркин поёжился, передернув плечами.

– Пойду я. Вроде, тихо всё.

Фредди кивнул. И впрямь пора уже.

– Днём Эндрю с ними побудет. Отоспись, – сказал он вдогонку.

– Ладно, – не оборачиваясь, бросил Эркин.

Тетрадь двадцатая

Алабама

Лагерь Большого Перегона медленно, но неуклонно продвигался вперёд. То рассыпался по окрестным лугам, то жался к центральной дороге. Ковбои, пастухи, бычки, лошади… Взмыленные, охрипшие от ругани шериф с помощником… Юркие зелёные машины военной администрации… Фургоны и грузовички торговцев… Пришлые, непонятно откуда взявшиеся и непонятно куда исчезающие личности… Выкладываемые утром по обочинам трупы, большую часть которых не могут, а чаще не хотят опознавать… Русские сапёрные команды…

Джонатан скакал по дороге, обгоняя лениво бредущие стада, на ходу здороваясь со знакомыми лендлордами и ковбоями. В одном месте заметил тесную толпу цветных пастухов. Похоже, там кого-то били, и Джонатан предпочёл миновать их, разглядывая другую сторону.

– Из-за этих мин, – пожаловался ему маленький, ещё больше высохший Майер, остановивший его недалеко от развилки, – всю душу вымотали.

– Много подрывается?

– Хватает. Вчера один цветной решил дорогу спрямить. Идиот. Ну, ни его, ни коня. Разом! Кормёжка плохая, движения никакого. Вывел бычков, а приведу кого?! – Майер сплюнул и замысловато выругался. – Всё, Бредли, последний раз с этим связываюсь. Одни убытки. А у тебя как?

– Я их ещё не видел, Майер. Пока у них был порядок.

– А ты что, наездами? Завидую.

– А ты сам гонишь? – удивился Джонатан.

– Положиться не на кого, Бредли. Я уже больше трети голов потерял.

Джонатан сочувственно покачал головой. Никто не виноват, конечно. Кроме самого Майера. Так людей подобрал, что им начхать на бычков, на Майера и на собственный заработок.

За разговором доехали до развилки. Широкая асфальтовая дорога, почти шоссе и узкая грунтовая. На асфальтовой в трещинах проросла высокая трава, а грунтовая размешана множеством копыт и колёс. И всё просто. Широкий шестирядный мост взорван, а временный русские навели на месте старого, давным-давно – как построили новую дорогу – снесённого.

Джонатан простился с Майером и, уже не спеша, поехал по грунтовой, выглядывая чёрно-белых бычков. Красные, красно-пегие, белые, стадо чёрных мохнатых и злых галлоуэев – какой дурак их купил, они же совсем для другого климата – опять красно-белые… А впереди, похоже, затор.

Он свернул с дороги к холму, на вершине которого виднелась группа всадников. А, и Фредди там. Отлично! Джонатан направил Лорда на холм. Обменявшись шумными приветствиями с лендлордами и молчаливым кивком с Фредди, Джонатан быстро оглядел дорогу и мост. Русские навели прочный мост, перекинув через реку десяток толстых стальных балок, но не вплотную, а с просветами в полбалки. Течение здесь быстрое, и обычное невинное журчание стало гулким и даже угрожающим. И ограждение, надёжное металлическое, поставили, но настила не сделали. Не успели, забыли – один чёрт! Для грузовиков не проблема, а для стад… Даже не всякая лошадь пойдёт. Бычки боялись идти на мост. Дорога огорожена колючей проволокой. И перед мостом сгрудилось красно-пегое стадо. Большое, голов двести. Ковбои орут, хлещут бычков, бычки ревут, но на балки не идут. И всё стадо как бы вращается на месте, намертво закупорив воронку входа.

– Чьё стадо? – спросил Джонатан.

– Моё! – вызывающим тоном ответил худой со злыми глазами лендлорд-южанин.

Джонатан не знал его. Равнодушно пожал плечами и привстал на стременах, выглядывая своих. Да вот же они. По ту сторону дороги. Согнали на небольшую лужайку и уложили. Вон Эркин. И Эндрю рядом. Смотрят, что делается у моста. И о чём-то спорят. Ну, если Фредди здесь… Джонатан отъехал от лендлордов и взглядом подозвал Фредди. Тот подъехал.

– С утра колупаются, – Фредди зло выругался. – Хотел быстрее всех проскочить. И вот… всех держит. Говорили ему, пропусти остальных и твои следом пройдут. Нет, ему первым надо.

– Берега заминированы?

– Сплошняком. Это уже русские загородили нам. Дорогу расчистили, мост перекинули…

– И на том спасибо, – улыбнулся Джонатан. – Бычков ты уложил?

– С этим они сами справляются.

Джонатан кивнул и вернулся к лендлордам. Там шёл общий разговор. О пастухах. Пьяницы и воры. И бездельники. Раньше на цветных управа была. Выпорол мерзавца, глядишь, и дошло.

– Я цветных не нанимаю, – южанин задиристо вздёрнул голову. – Только белых. Цветному платить… Он должен работу за счастье почитать. И работают белые лучше.

– Мы видим, – сказал кто-то.

– Это всё русские, – южанин горячо обругал русских, сделавших такой неудачный мост.

Джонатан кивнул.

– Ну, обнаглел, – сказал седой лендлорд, глядя куда-то за спину Джонатана.