я это пропустила, — сказала я тихо, чтобы не разбудить ребенка. Он стал теплее, как и все спящие младенцы, и я ощущала его тяжесть на изгибе моей руки. Джейми увидел, что мне трудно его держать, и забрал малыша, вручив его обратно миссис Баг, которая беззвучно хлопотала вокруг, наводя порядок и слушая с одобрением доклад Джейми.

— Ох, было на что посмотреть, — заверила она меня шепотом, погладив спинку Анри-Кристиана. — Парни все вытянули свои пальцы, чтобы коснуться животика малыша, осторожные, будто им предлагают потрогать горячую картошку, а он изворачивался и хихикал, как маленький угорь. У этих дуралеев глаза были размером с шестипенсовики!

— Представляю себе, — сказала я, усмехнувшись.

— С другой стороны, — заметила я вполголоса, как только миссис Баг ушла с ребенком, — если их родители думают, что он рожден демоном, а ты его дед…

— Ну, ты его бабушка, саксоночка, — сухо сказал Джейми. — Это можешь быть ты. Но да, я предпочел бы, чтобы они не размышляли на эту тему.

— Да, — согласилась я. — Как думаешь… кто-нибудь из них знает, что Марсали тебе не родная дочь? Про Фергуса они должны знать.

— Это не имеет особого значения, — сказал он. — Они в любом случае думают, что малыш Анри — подменыш.

— Откуда ты это знаешь?

— Люди болтают, — ответил он кратко. — Ты себя хорошо чувствуешь, саксоночка?

Освобожденная от тяжести ребенка, я чуть отодвинула одеяло, чтобы впустить воздух. Джейми неодобрительно посмотрел на меня.

— Боже, я могу пересчитать все твои ребра! Прямо через рубашку!

— Наслаждайся этим опытом, пока можешь, — едко посоветовала я, хотя его замечание болезненно отозвалось во мне. Он, казалось, почувствовал это, потому что взял меня за руку и повел пальцем вдоль глубоких синих линий вен, что бежали по тыльной стороне моей ладони.

— Не тревожься понапрасну, саксоночка, — сказал он более мягко. — Я не это имел в виду. Вот — миссис Баг, похоже, принесла тебе что-то вкусное. — Он поднял крышку с небольшой миски, нахмурился, глядя на ее содержимое, а затем осторожно опустил туда палец и облизнул его.

— Кленовый пудинг, — объявил он радостно.

— О? — У меня пока что совершенно не было аппетита, но кленовый пудинг звучал довольно безобидно, и я не стала возражать, когда он набрал ложку и направил ее в сторону моего рта, делая это так сосредоточенно, как будто он пилотировал самолет.

— Я могу накормить себя сама, зна… — Он сунул ложку мне в рот, и я покорно приняла ее. Гастрономические откровения сливочной сладости сразу же взорвались у меня во рту, и от наслаждения я прикрыла глаза, возвращаясь к давно забытым ощущениям.

— О Боже, — сказала я. — Я и забыла, какова на вкус хорошая еда.

— Я знал, что ты ничего не ела, — сказал он с удовлетворением. — Вот, давай еще.

Я настояла на том, чтобы есть самостоятельно, и справилась с половиной порции; Джейми, по моему настоянию, доел все остальное.

— Ты, может, не такой худой, как я, — произнесла я, поворачивая руку и морщась при виде торчащих костей на запястье, — но ел, похоже, не очень много.

— Похоже, что нет. — Он аккуратно выскреб из миски остатки пудинга и облизнул ложку. — Было… некогда.

Я пристально посмотрела на него. Он был явно весел, но моя заржавелая интуиция потихоньку начала возвращаться ко мне. У меня долго не было ни сил, ни концентрации ни для чего за пределами моей физической оболочки, истерзанной лихорадкой. Но теперь я снова начинала замечать каждую мелкую знакомую черту во внешности Джейми, в его голосе и манерах, как будто стала перенастраиваться на него, подобно тому как плохо натянутая скрипичная струна подтягивается при появлении камертона.

Я чувствовала, что он как будто вибрирует от какого-то внутреннего напряжения, и начала думать, что дело не только в моей недавней почти смерти.

— Что такое? — спросила я.

— Что такое? — повторил он и вопросительно поднял брови, но я слишком хорошо его знала, чтобы купиться на недоумение. Один этот вопрос убедил меня в собственной правоте.

— Что ты скрываешь от меня? — спросила я, стараясь говорить терпеливо. — Опять Браун? Пришли какие-то вести о Стивене Боннете? Или о Доннере? Или белая свинья съела кого-то из детей и, подавившись, сдохла?

Последнее замечание заставило его коротко улыбнуться.

— Не совсем, — сказал он. — Она выбрала своей жертвой Макдональда, когда он приехал пару дней назад, но он успел добежать до крыльца. Майор оказался очень подвижным мужчиной для своего возраста.

— Он моложе тебя, — возразила я.

— Ну, и я подвижный. До меня свинья тоже пока не добралась, так ведь?

При упоминании майора я ощутила тревогу, но Джейми беспокоило что-то другое, не политика и не военные операции — об этом он рассказал бы мне сразу. Я снова пристально, но теперь уже молча посмотрела на него.

Он глубоко вздохнул.

— Я думаю, что должен отослать их подальше, — сказал он тихо и опять взял меня за руку.

— Кого отослать подальше?

— Фергуса с Марсали и детьми.

Я почувствовала резкий, внезапный толчок, как будто кто-то ударил меня под дых, дыхание перехватило.

— Что? Почему? И… куда? — выдавила я.

Он рассеянно провел большим пальцем по моим костяшкам — туда и обратно, не отрывая от них глаз.

— Фергус пытался покончить с собой три дня назад, — сказал он очень тихо.

Моя ладонь судорожно сжалась на его пальцах.

— Святой Боже, — прошептала я. Он кивнул, и я увидела, что на секунду он потерял способность говорить, его зубы впились в нижнюю губу.

Теперь уже я взяла его руку в свои ладони, чувствуя, как холод просачивается сквозь мою плоть. Я не хотела в это верить, хотела отвергнуть саму идею — но не могла. Эта мерзость повисла между нами, словно ядовитая жаба, к которой ни один из нас не хотел прикасаться.

— Как? — произнесла я наконец. Мой голос будто эхом отозвался в комнате. Я хотела спросить, уверен ли он, но знала, что Джейми не мог ошибиться.

— Ножом, — ответил он просто. Уголок его рта дернулся снова, но в этом движении не было юмора. — Он сказал, что хотел повеситься, но не смог завязать веревку одной рукой. К счастью.

Комок пудинга на дне моего желудка как будто превратился в камень.

— Ты… нашел его? Или Марсали?

Он покачал головой.

— Она не знает. Вернее, я думаю, что знает, но отказывается признаваться в этом себе или им обоим.

— Значит, он не успел сильно себя поранить, иначе она знала бы наверняка.

В груди по-прежнему болело, но говорить стало легче.

— Нет. Фергус прошел мимо, когда я выскабливал оленью шкуру на холме. Он не