с религиозным трепетом обводила глазами арки изящно изогнутых ребер, точеный череп немыслимой красоты.

Волосы свалялись и запутались… и все же я ощущала их притяжение, обводила завитки глазами и… пальцами? Я не чувствовала передвижений в пространстве и тем не менее чувствовала мягкость прядей, прохладный шелк каштана и живую вибрацию серебра, слышала легкий шелест их переплетений, как будто кто-то перебирал струны арфы.

— О Господи, — сказала я и услышала собственные слова, хотя звук не потревожил неподвижного воздуха. — Какая ты красивая!

Мои глаза были открыты. Я заглянула в них и встретила взгляд из янтаря и мягкого золота. Глаза смотрели сквозь меня на что-то далекое и все же видели и меня тоже. Я заметила, как зрачки еле заметно сузились, и почувствовала их темную теплоту — они окутали меня узнаванием и принятием. Да, говорили это знающие глаза. Я узнаю тебя. Позволь нам уйти. Я ощутила глубокое умиротворение, и воздух вокруг задвигался, как будто ветер распушил перья. Но затем какой-то звук притянул мой взгляд к окну, и я увидела там мужчину. Я не знала его имени, но знала, что люблю его. Он стоял спиной к кровати, уперев руки в подоконник и уронив голову на грудь, закатный свет горел медью в его волосах и окрашивал руки золотом. Горестный спазм сотряс его — я почувствовала его, как будто отголоски далекого землетрясения.

Кто-то задвигался рядом с ним. Темноволосая женщина, девушка. Она подошла очень близко и коснулась его спины, что-то прошептав. Я видела, как она смотрит на него, нежность в наклоне ее головы, желание в ее позе.

Нет, подумала я, так не пойдет.

Я еще раз посмотрела на себя, лежащую на кровати, и с чувством, в котором смешались твердая решимость и сожаление, сделала глубокий вдох.

Глава 64

Я есмь воскресение

Я по-прежнему подолгу спала, просыпаясь только чтобы подкрепиться. Лихорадочные кошмары прошли, и сон был подобен погружению в озеро черноты, где я вдыхала забытье и плыла сквозь качающиеся водоросли, бездумная, как рыба.

Иногда я проплывала близко к поверхности, замечая людей и предметы в воздушном мире, но неспособная к ним присоединиться. Вокруг меня звучали голоса, приглушенные и бессмысленные. То и дело случайная фраза проникала через прозрачную жидкость вокруг меня и оказывалась в моей голове, вися, как крохотная медуза, — круглая и прозрачная, пульсирующая каким-то мистическим тайным значением; слова плыли, как потерянная рыболовная сеть. Каждое предложение висело какое-то время передо мной, сворачиваясь и разворачиваясь в причудливом ритме, а потом поднималось вверх, оставляя после себя тишину. Между маленькими медузами были большие пространства чистой воды, некоторые наполнены сияющим светом, другие темнотой внутреннего покоя. Я то всплывала выше, то опускалась ниже, заключенная между поверхностью и глубинами, двигаясь по прихоти неведомых течений.

— Целитель, воззрись. — Шипение. Неловкое движение, какая-то дремлющая спора сознания, потревоженная движением, цветами и звуками. За этим последовал укол, металлический и острый — кто меня зовет? — Целитель, воззрись.

Я открыла глаза. Я не ослепла — опускались сумерки, и комната была наполнена мягким светом, как под водой.

— Господь Иисус Христос, великий Целитель: воззрись с милостью Твоею на рабу Божию; дай мудрости и терпения тем, кто смотрит за ней в ее болезни; благослови ее выздоровление…

Слова проплыли мимо меня шепчущим потоком, холодя кожу. Передо мной сидел мужчина, склонив темную голову над книгой. Свет в комнате укрывал его, и казалось, что он его часть.

— Протяни длань Твою, — шептал он страницам хриплым надтреснутым голосом, — да будет воля Твоя возвратить ей здравие и силу, чтоб могла она жить и возносить молитвы Тебе за доброту и милость Твою, во славу Твоего святого имени. Аминь.

— Роджер? — сказала я, пытаясь угадать имя. Мой собственный голос звучал хрипло от долгого молчания, слова давались с трудом.

Его глаза, закрытые в молитве, резко открылись от удивления, и я подумала, какой живой и волшебный у них цвет — зелень влажной змеиной чешуи и летней листвы.

— Клэр? — Его голос внезапно дрогнул и стал высоким, как бывает у подростков, и он выронил книгу.

— Я не знаю, — ответила я, ощущая, что сонные призрачные воды угрожают снова поглотить меня. — Это я?

* * *

Я могла приподнять руку на пару секунд, но была слишком слаба, чтобы поднять голову, не говоря уж о том, чтобы самой сесть. Роджер подтянул меня повыше и уложил на кучу подушек. Он положил руку мне на шею, чтобы я могла попить воды из чашки, которую он держал у моих сухих губ. Странное ощущение от его руки на голой коже шеи запустило смутный процесс осознания. Я почувствовала тепло его руки, близкое и мгновенное, где-то около затылка, и дернулась, как форель на крючке, отправив чашку с водой в полет.

— Что? Что? — лепетала я, хватаясь за голову, слишком ошарашенная для того, чтобы формулировать связные предложения, и не обращая никакого внимания на холодную воду, намочившую простыни. — ЧТО?!

Роджер выглядел примерно настолько же шокированным, как и я. Он сглотнул, подыскивая слова.

— Я… Я… Я… думал, вы знали, — хрипел и заикался он. — Разве вы не… Я хочу сказать… Я думал… Они отрастут!

Я чувствовала, что мои губы двигаются, тщетно пытаясь сложиться так, чтобы произнести слова, но язык и мозг работали вразнобой — не хватало места ни для чего, кроме осознания, что такая привычная, тяжелая и мягкая масса волос исчезла, а вместо нее появилась короткая щетина.

— Мальва и миссис Баг остригли вас позавчера, — торопливо сказал Роджер. — Они… Нас здесь не было — ни меня, ни Бри, — конечно, мы бы им не позволили. Но они сочли, что именно так нужно поступить, чтобы помочь, если у человека ужасная лихорадка. Сейчас так делают. Бри ужасно разозлилась на них, но они были уверены, что помогают спасти вам жизнь… Боже, Клэр, прошу, не смотрите на меня так!

Его лицо вдруг исчезло в световом взрыве, и завеса искрящейся воды опустилась, чтобы защитить меня от мира. Я не осознавала, что плачу. Горе изверглось из меня, словно вино из бурдюка, который проткнули ножом. Фиолетово‑красное, как костный мозг, оно расплескивалось повсюду вокруг меня.

— Я позову Джейми! — проквакал Роджер.

— НЕТ! — Я схватила его за рукав с силой, которой от себя не ожидала. — Господи, нет! Я не хочу, чтобы он видел меня такой.

Его резкое молчание было достаточно выразительным, но я продолжала держать его за рукав, не в силах принять этот немыслимый факт. Я моргнула, вода стекала по моему лицу, как