сторона ввиду многозначности толкований вправе принять то, что ей выгодно. Этому не противоречат слова Аристотеля: «Где дружба существует ради пользы, там польза принимающей стороны бывает мерилом должного».

XXVII. О различии между созданием новой причины войны и нарушением мира

Повседневный интерес представляет вопрос о том, когда следует считать мир нарушенным. Это то, что греки называют «нарушением доверия». Ведь не одно и то же – подать новый повод к войне и нарушить мир, ибо имеется весьма значительная разница между тем и другим как относительно наказания, которому должен подвергнуться правонарушитель, так и в отношении освобождения потерпевшей стороны от соблюдения верности.

Мир нарушается тремя способами: или действием, противоречащим тому, что предусматривается всяким миром; или действием, противоречащим тому, что явно выражено в мирном договоре; или же действием, противоречащим тому, что надлежит заключать из особой природы мира.

XXVIII. Каким образом мир нарушается попранием существенных условий любого мирного договора?

Противоречит тому, что присуще всякому миру, совершение враждебного действия вооруженной силой, особенно когда отсутствует какая бы то ни было новая причина войны. Если же возможно привести здесь какое-либо приемлемое оправдание, то предпочтительнее предположить наличие правонарушения без вероломства, нежели с вероломством. Едва ли есть надобность напоминать следующие слова Фукидида: «Нарушают мир не те, кто отражает силу силой, а те, кто первый совершает нападение»[1528].

Установив это положение, необходимо рассмотреть, причиненное кем и против кого вооруженное нападение расторгает мир.

XXIX. Что предпринять, если союзники причинят насилие?

Мне известно, что существуют авторы, которые полагают, что если что-либо подобное совершают союзники, то мир тем самым нарушен. Я не отрицаю возможности заключения соглашения с подобными пунктами, не с тем, чтобы за чужое деяние был ответственен другой, но с тем, чтобы мир считался заключенным не окончательно, а лишь под условием отчасти произвольным, отчасти случайным.

Однако не следует предполагать, что мир был заключен именно таким образом, если только это не представляется очевидным. Соответствующее предположение противно правилам и не согласуется с общими пожеланиями заключающих мир сторон. Следовательно, те, кто совершит враждебные действия без помощи других, ответственны за расторжение мира; и против них, а не против других будет обращено право вести войну. Это противоположно тому, что фивяне некогда возражали против союзников лакедемонян (Павсаний, кн. IX).

XXX. Что если то же совершат подданные, а также при каких условиях следует считать их образ действий одобренным государством?

Если нападение вооруженной силой совершают подданные без повеления государства, то необходимо будет исследовать, возможно ли деяние частных лиц признать одобренным государством.

Для этого требуются, как видно из сказанного выше, троякие условия: осведомленность о деянии, власть наказывать и оставление деяния без последствий (кн. III, гл. XXI, пар. II и сл.). Осведомленность удостоверяется фактами явными или обнаруженными. Власть наказывать предполагается, поскольку не установлено, что было восстание. Истечение промежутка времени, требуемого обычно в каждом государстве для наказания преступлений, свидетельствует о непринятии мер государством. Такая небрежность имеет силу распоряжения власти. И не должно понимать иначе сказанное у Иосифа Флавия Агриппой о парфянском царе, а именно – что последний считал бы мир нарушенным, если бы его подданные выступали в поход против римлян.

XXXI. Что если подданные служат другим державам?

Нередко возникает вопрос, имеет ли место указанное правило, если чьи-нибудь подданные не сами по себе начнут военные действия, но станут на службу к другим, ведущим войну. Несомненно, цериты у Тита Ливия снимают с себя ответственность, ссылаясь на то, что их сограждане не имели соизволения государства на участие в военных действиях (кн. VII). Таково же было самооправдание родосцев (Геллий, кн. VII, гл. 3).

И правильнее заключить об отсутствии дозволения подобного образа действий, если только обладание разрешением на него не будет доказано достаточно убедительными доводами. Это иногда случается по древнему примеру этолиян, у которых считалось законным из всякой добычи получать себе часть[1529]. Сила приведенного обычая, по словам Полибия, была такова[1530]: «Хотя не сами они ведут войну, а другие – их друзья или союзники, – тем не менее этолиянам угодно без государственного разрешения объединяться с обеими воюющими сторонами[1531] и грабить обе стороны» (кн. XVII). О них же Ливий пишет следующее: «Они дозволяют своему юношеству сражаться против своих союзников; такой обычай лишен только санкции государственной власти. И враждующие войска обеих воюющих сторон нередко имели в своем составе этолийские вспомогательные отряды. Некогда этруски, отказав жителям города Вейи в военной помощи, не чинили препятствий своим юношам добровольно идти на эту войну» (Ливий, кн. V).

XXXII. Что если подданным причинен ущерб? Проводится различие

1. В свою очередь, следует считать нарушением мира, если вооруженное нападение производится не только против всего организма государства, но также против его подданных, конечно, при отсутствии к тому особого основания. Ведь мир заключается ради безопасности всех граждан, поскольку он есть государственный акт в интересах целого и его частей. Мало того, если возникнет новая причина войны во время мира, полагается защищать себя и своих граждан. Ибо естественно, как говорит Кассий, отражать военную силу силой (L. vim vi. D. de vi et vi arm.) Оттого нельзя легковерно предполагать отказа от враждебных действий между равными. Прибегать же к отмщению или добывать силой отнятое имущество дозволено не иначе как после отклонения предложения прибегнуть к третейскому суду. Последнее ведь влечет за собой отсрочку, тогда как первое не влечет.

2. Если же преступный образ действий чьих-либо подданных станет столь повседневным и противным природе[1532], что можно ожидать постоянного повторения таких поступков, то следует предполагать, что это делается с одобрения их правителей; при этом, когда обратиться против подданных в суд нет возможности, как в случае морских разбойников, у них дозволено добывать обратно отнятое имущество и воздавать отмщение, как сдавшимся на милость победителя. Но нападать на том основании вооруженной силой на других, невинных, есть нарушение мира.

XXXIII. Что если ущерб причинен союзникам? Опять-таки проводится различие

1. Нападение вооруженной силой на союзников тоже нарушает мир[1533], но лишь нападение на таких союзников, относительно которых имеются указания в условиях мирного договора, как мы показали при рассмотрении спорного вопроса о Сагунте (кн. II, гл. XVI, пар. XIII). Подчеркивают это и коринфяне в речи, приведенной у Ксенофонта в шестой книге «Греческой истории», в словах: «Все мы вам всем поклялись».

Если сами союзники не заключили мира, но вместо них это сделали другие, то тем не менее должно прийти к тому же решению с момента, когда установлено, что союзники утвердили мир; ибо пока не известно, пожелают ли они утвердить его, они остаются на положении врагов.

2. Что же касается прочих союзников, например, связанных кровным родством