мир с побежденным народом, с которым они не были связаны договором на равных условиях, только тогда, если тот выдаст все свое имущество, священное и гражданское, представит заложников, сдаст оружие и допустит размещение военных отрядов в обоих городах» (кн. VI, II).

Мы показали также, что дозволено иногда даже убивать сдавшихся (кн. III, гл. XI, пар. XVIII [XVI]).

L. Каковы обязанности победителя относительно сдавшихся таким образом?

1. С другой стороны, чтобы не совершить какой-нибудь несправедливости, победитель должен прежде всего остеречься убивать кого-либо, кроме как в наказание за преступление; равно как не следует ему ничего отнимать у кого-либо, иначе как в виде справедливого взыскания. Но даже в этих пределах представляется всегда достойным склониться к милосердию и снисхождению[1546], поскольку допускает собственная безопасность; иногда, в зависимости от обстоятельств, подобный образ действий просто необходим согласно предписанию добрых нравов.

2. Уже отмечалось нами, что всякий раз, как милосердие приводит ко взаимному согласию, наступает достойный конец вражде (кн. III, гл. XV, пар. XII). Николай Сиракузский у Диодора Сицилийского говорит: «Они сдались с оружием в руках, полагаясь на милосердие победителя. Поэтому было бы позорно обмануть их надежду на нашу человечность» (кн. XIII). И далее: «Кто из греков считал заслуживающим неминуемого наказания кого-либо из тех, кто сдался на милость победителя?» И Цезарь Октавий у Аппиана, обращаясь к Л. Антонию, который явился к нему сдаваться, заявляет: «Если бы ты явился для заключения мирного договора, то ты узнал бы во мне и победителя, и оскорбленного. Теперь же, когда ты передаешь себя, своих друзей и свое войско на нашу милость, ты обезоруживаешь гнев мой, ты отнимаешь у меня то преимущество, которое ты был бы обязан мне дать (ошибочно напечатано: «которое я был бы обязан тебе дать») при переговорах. Ибо я должен не только учитывать, чего ты заслуживаешь, но я должен в то же время также не упускать из вида, что необходимо поступать благоразумно; и потому я предпочту последнее».

3. В примерах, заимствованных из римской истории, нередко встречаются заявления о сдаче на веру, о сдаче на веру и милосердие. Так, у Ливия (кн. XXXVII) читаем: «Он благосклонно выслушал заявление соседних посольств о сдаче на веру их государств». И еще (кн. XLIV), где речь идет о царе Персее, у Ливия сказано: «В намерение Павла входило сдаться со всеми своими владениями на веру и милосердие римского народа».

Однако же нужно иметь в виду, что под этими словами необходимо понимать не что иное, как полную сдачу, и слово «вера» в приведенных выдержках обозначает не что иное, как добросовестность победителя, которой себя вручает побежденный[1547].

4. Достойный пример имеется у Полибия и Ливия[1548] в известном повествовании о Фанэе, после этолиян, который в речи, обращенной к консулу Манию, был вынужден заявить: «Этолияне (так передает его слова Ливий) сдают себя и свое государство на веру римскому народу» (Ливий, кн. XXXVI). Когда же он подтвердил вторично сказанное, отвечая на вопрос консула, последний потребовал, чтобы некоторые зачинщики войны ему были выданы без промедления. Фанэй возразил на это, заметив: «Мы сдались тебе не в рабство, но на твою веру», и прибавил, что повеление консула не согласно с обычаями греков. Но консул ответил, что он ничуть не озабочен тем, каковы обычаи греков; что он имеет власть по римскому обычаю распоряжаться сдавшимися по своему собственному усмотрению. Вслед за тем консул приказал заковать послов в цепи. У греческих авторов имеется изречение: «Что вы здесь спорите об обязанностях и благопристойности, тогда как вы уже сдались на нашу веру!»

Из этих слов ясно видно, что может – безнаказанно и без нарушения права народов – делать тот, на чью веру сдался какой-либо народ. И, однако, римский консул отпустил послов и предоставил этолийскому совету полную свободу вновь принимать решения.

Сходным образом римский народ, как мы читаем, ответил фалискам о появлении у него убеждения в том, что последние вручают себя не власти, а доброй совести римлян (Валерий Максим, кн. VI, гл. 4). А о жителях Кампании мы узнаем, что они сдались на веру не на договорных условиях, но в порядке вступления в подданство (Ливий, кн. VIII).

5. По вопросу об обязанностях того, кому произведена сдача, немало можно извлечь из следующего места у Сенеки: «Милосердие имеет свободу выбора; оно судит не по формуле, а по правде и добру, если угодно – освобождает и определяет размер спорной суммы по усмотрению» («О милосердии», кн. II, гл. 7). Но я полагаю, что не составляет важности то, заявляет ли сдающийся о сдаче на мудрость другого или на его снисхождение, или на милосердие, ибо все эти выражения есть не что иное, как смягчения; дело сводится к тому, что победитель становится неограниченным повелителем.

LI. О сдаче на определенных условиях

Но бывают сдачи и под условием. Оно касается либо интересов отдельных лиц, например, обеспечения безопасности для их жизни, личной свободы или даже неприкосновенности их имущества, либо интересов государства в целом. Подобные сдачи в некоторых случаях могут приводить к установлению смешанной формы правления, о чем мы толковали в другом месте (кн. I, гл. III, пар. XVII).

LII. Какие лица могут и должны представляться в качестве заложников?

Обеспечением соглашений являются заложники и залоги. Как мы сказали, заложниками становятся[1549] или добровольно, или же по повелению того, кому принадлежит верховная власть; ибо верховная гражданская власть включает право на действия подданных, как и на их имущество. Но государство или его правитель обязаны возместить ущерб потерпевшему или его ближайшим родственникам.

Если имеется несколько лиц и государству безразлично, кто пойдет в заложники, то, по-видимому, следует обратиться к разрешению вопроса жребием.

В отношении вассала, если он не является подданным, сюзерен не имеет этого права. Преданность и повиновение, которые обязан оказывать вассал, не простираются до таких пределов.

LIII. Какие права могут быть в отношении заложников?

Мы сказали, что возможно умертвить заложника по внешнему праву народов, но не по внутренней справедливости, если только не возникнет со стороны заложника соразмерная тому вина. Заложники также не становятся рабами; напротив, по праву народов они могут владеть имуществом и оставлять его наследникам, хотя римским правом предусмотрено, чтобы их имущество поступало в казну (L. Divus. D. de lure fisci).

LIV. Дозволено ли заложнику бежать?

Спрашивается, дозволено ли заложнику бежать? Очевидно, что нет, если с самого начала или впоследствии он дал заверение на этот счет, чтобы его держали менее строго. Впрочем, при других условиях, по-видимому, в намерение государства, представившего заложника, не входит налагать на гражданина обязательство не искать спасения в бегстве, но имелось в виду предоставить неприятелю возможность держать заложника, как ему угодно.

И, таким образом, можно оправдать поступок