Он подождал, пока она перестанет пыхтеть и дергаться, тщетно пытаясь разжать иллиумовые звенья, и вновь осознает свое положение. Времени на это потребовалось немного — лед-кузнецы все-таки мыслили рационально, даже женщины. На мгновение в глазах Эрин мелькнула паника, но она быстро погасила ее, закусив губу и выпрямившись настолько, насколько позволяли оковы.

— Чего… ты… хочешь?

— Выслушай меня, Эрин, прежде чем решишь уйти в Последний Холод. Я не враг. Мне не нужна твоя жизнь и не нужны тайны лед-кузнецов. Но ценой твоего спасения будет вход в Эргиаль. Ты проведешь меня туда.

Она замерла, словно не веря своим ушам.

— Ты не знаешь… о чем просишь.

— Знаю.

— Откуда? Для всех, кто увидел Эргиаль, нет пути назад в Единство.

— Я не такой, как все, — повторил он. — Ваш отец, Ледяной Кузнец, меня знает. Я один из его Братьев.

Эрин холодно рассмеялась, и по ее взгляду он понял, что Восходящая не верит ни единому слову.

— Лед видит, это самая глупая попытка проникнуть в Эргиаль, о которой я слышала. Братья? Вы не могли придумать что-нибудь получше старых сказок?

— Иногда старые сказки оживают.

— Но они не задуют снег мне в уши. Кто же ты из Братьев? Урсонд Вестник Бури? Может, Деймос? Или сам Лодочник, приплывший по реке времени?

— Прежде меня звали Дарующим Молнии. И тебе, Эрин, придется поклясться своим лед-сердцем, что ты сохранишь эту тайну.

— Лед слышит, лучше я подарю тебе Последний Холод… Дарующий Молнии? Он был небом, а ты жалкое серебро.

— Я лишь в начале нового Восхождения и взял для него новое имя. А вот тебя я узнал, Эрин. Ты его дочь или дочь его дочерей? — спросил он. — Я вижу в тебе кровь Ледяного Кузнеца.

Она наградила его долгим, очень внимательным взглядом, и стало ясно, что догадка неожиданно попала в цель.

— Да… ты прав, я из Пробужденных Дочерей, — сказала Восходящая. — Одна из тысяч, что удостоилась чести. И если ты знаешь, что бьется в моей груди, то должен знать…

— Я знаю, что ты никогда не выдашь тайны Эргиаля. Твое лед-сердце застынет, если ты нарушишь обеты, — медленно кивнул он. — Но я и не прошу об этом. Ты оплатишь спасение тем, что станешь моим посланником. Я отпускаю тебя, Эрин Ледяная Искра. Принеси Клятву, что сохранишь мою тайну, вернись в свой Домен и передай Кузнецу, что его брат, прежде носивший имя Дарующий Молнии, ищет встречи с ним. Что у его брата есть важные вести. О Великом Черве и Хранителях, Тысяче и новом Истоке. Скажи, пришла пора вспомнить, как ковались первые молнии, и повторить удар, что расколол черные небеса. Кейнор поймет…

Затем Белый Дьявол отозвал Руну Иллиумовой Цепи — и девушка с болезненным стоном зашевелилась, а потом поднялась, с огромным изумлением глядя на него.

— Ты знаешь тайное имя моего небесного отца.

— Да, — осколок Единого медленно кивнул, — Я помню его детское имя.

— Ты… действительно меня отпускаешь?

— Да, — он тоже встал и жестом показал, что теперь она может забрать свое снаряжение. — Запомнила мои слова? Принеси Клятву — и я сниму печать, чтобы ты смогла вернуться в Эргиаль.

Эрин за несколько секунд облачилась в лед-доспех, вновь превратившись в стройного сине-серебряного воина. Она не надела только шлем, держа его на сгибе локтя. Закусив губу, прямо посмотрела на Белого Дьявола:

— Даже если ты сказал правду… лед видит, я не смогу заплатить назначенную цену.

— Почему?

— Тому есть причины, — ответила она. — Главная: вернуть звезду из дозора может только ее криарх. Я же всего лишь лучник. И вторая: наши клятвы запрещают бросать звезду, пока хоть один из нас жив. Ты напрасно спас меня, Подобный Пламени.

— Но твоя звезда, быть может, уже мертва.

— Нет. Смотри, — она подняла руку, активировав боевой наруч, и стали видны семь призрачных звездочек, паривших над ним. Три были алыми, четыре — зелеными.

— Каренвааль и Арана мертвы, — произнесла Эрин. — Тирос использовал Последний Холод. Но остальные живы, и Аргис Лунный Огонь, наш криарх, среди них. Ты видел, как их пленили?

— Да. Остановленным Временем.

— Значит, они до сих пор в нем, — Эрин тревожно закусила губу. — Гармония знает, что каждый из нас сгорит в Последнем Холоде, как только поймет, что схвачен. Но они еще живы.

— Они могут быть уже за пределами Ледяной Бездны, если у Гармонии есть Врата. А у них есть Врата, иначе как ликторы приходят в этот октагон?

— У них есть Врата, — медленно ответила Эрин. — Но пленники еще в Ледяной Бездне.

— И ты знаешь, где они?

— Постой, Подобный Пламени, — Эрин вскинула голову, глядя ему прямо в глаза, но теперь совсем по-другому, с тревожной надеждой. — Я тебе не верю и не могу заплатить твою цену. Но лед шепчет, что если ты из Тысячи… если есть хоть малейший шанс, что это правда… то ты способен на невозможное. Докажи, что ты не враг и не шпион тех, кто ищет путь в мой дом. Помоги освободить лед-кузнецов моей звезды. И я отплачу тем, что буду просить криарха, чтобы тебе открыли путь в Эргиаль. А если он откажется, я стану твоим посланником.

Он видел гордость и твердую решимость в ее серебристых глазах. Лед-кузнецы не уступают без боя, но в ее словах звучала готовность пойти на все ради своих. Белый Дьявол кивнул, медленно, как будто раздумывал, но с момента, когда он узнал, что у нее нет личного Ключа, было ясно, что они придут к этому соглашению. И сказал спокойно и размеренно:

— Приноси Клятву, Восходящая.

Глава 9

И так было: она принесла Клятву ему, а он — ей. Отныне осколок Единого и девушка из Эргиаля связаны — пока лед-кузнецы живы и Белый Дьявол не перешагнул порог Ледяных Чертогов. Осколок Единого знал, на что шел, а она была в отчаянии, хоть и старалась не показывать этого.

— Лед слышит, — прошептала Эрин, когда Наблюдатель скрепил сделку своей печатью. — Теперь ты мой, Пламени Подобный! Ты будешь помогать мне!

Он холодно улыбнулся — Восходящая неверно оценила свое положение. Не он будет служить ей, чтобы вызволить товарищей, — она станет звеном его планов и ступенькой Восхождения. И это следовало прояснить сразу.

— Скажу лишь раз, Эрин, пока твой разум ясен, — осколок Единого легко удержал ее взгляд. — Не нужно играть с моим пламенем. Оно ведь может растопить твой лед. Запомни: не стоит приказывать небу! Два фростбьорна не выживут в одной берлоге. У