о случившемся от мисс Харрис. Может, если я сразу признаюсь и извинюсь, она не будет слишком строго меня наказывать.

В ее словах явно ощущается продолжение: «За то, что я не делала и к чему я вообще никаким боком не причастна». Но, к счастью, вслух она это не произносит. Она отходит от меня, мальчишки наконец-то замолкают. Подъезжает ее автобус.

– Я позвоню тебе вечером, – говорю я, когда она заходит внутрь.

– Не стоит, – Фиона разворачивается, и двери автобуса захлопываются.

12

Когда я возвращаюсь в школу, мисс Харрис вывешивает на доске объявлений списки классов. Как и ожидалось, я попала в группу для отстающих. Завтра нам придется покинуть класс на третьем этаже. Я настолько подавлена, что не задерживаюсь, чтобы посмотреть, кто еще оказался со мной в группе, а иду прямо к своей старой парте и пролистываю оставленную на ней папку с проверенными тестами.

«Мэйв,

Та часть ответов, которая не была списана, довольно многообещающая. В следующий раз больше доверяй себе.

– Х.»

Я вглядываюсь в записку мисс Харрис, и постепенно все окружение и все внешние звуки отходят на задний план. Мне так плохо, что я едва осознаю, что капающие на листы слезы – это мои слезы.

– Где Фиона?

Я поднимаю голову. Передо мной стоит Лили. Этот день явно не выдался особенно радостным и для нее. Раскрасневшееся лицо, отчаянно выбивающиеся из косички волосы.

– Она… ушла домой, – отвечаю я, вытираясь рукавом.

Впрочем, Лили и так бы не заметила, что я плакала.

– Она… не очень хорошо чувствовала себя, – заканчиваю я.

– Я в группе для отстающих, – расстроенным тоном произносит Лили. – С тобой.

– О, Лил, мне так жаль. Ты так усердно занималась. Но ты по-прежнему можешь переехать в Голуэй.

– Хватит, – обрывает она и садится. – Не хочу слышать про это.

Несколько минут до начала урока мы сидим молча. Пустое место между нами напоминает о Фионе.

Несколько часов спустя мы спускаемся с холма вместе. Единственный звук – хлопанье сумки Лили о ее ногу.

– Мне нужно кое-что сказать тебе, – робко говорю я. – Про то, почему Фиона ушла сегодня.

– Что сказать?

– Я поступила очень плохо, – начинаю я.

– Я знаю.

– Нет… я имею в виду по отношению к Фионе.

– Ну ладно.

– Я воспользовалась своим даром, чтобы списать на экзамене. Прочитать ее мысли, когда она отвечала на вопросы. Да, я понимаю, что поступила глупо, но я запаниковала. А потом было так легко, что я продолжила читать ее мысли.

Лили слушает меня и кивает.

– И я… не подумала. Не подумала, что этот обман касается не только меня и что Фиона очень трудилась, чтобы получить все эти знания, понимаешь? Они же не случайно оказались в ее голове. Конечно, меня вычислили. Миссис Харрис решила, что мы с Фионой договорились, и ее тоже наказали. Оставили после уроков.

– Плохо, – говорит Лили. – Она не заслужила наказания.

– Конечно. Я столько раз извинилась, но она разозлилась на меня. Сказала, что из-за меня ее могли лишить стипендии. Мне это вообще даже в голову не приходило.

– Долго злиться она не будет, – говорит Лили. – Она слишком занята, чтобы долго сердиться на такие вещи.

К моему изумлению, я понимаю, что Лили по-своему утешает меня.

– Правда? – с надеждой в голосе спрашиваю я. – Ты так считаешь?

– Да, – просто отвечает она.

Заметив прилипший к ее ботинку лист, она поднимает его и внимательно изучает.

– Думаю, что не такой уж это и большой проступок. То, что ты сделала.

– Правда?

Она проводит пальцем по прожилкам листа до самого корешка.

– Как люди вообще устроили этот мир… все это нечестно. Почему считается, что ты преуспеешь в жизни, только если хорошо сдаешь тесты? Я все лето упорно училась сдавать тесты, старалась усвоить их правила игры, и чем это закончилось? У меня по-прежнему ничего не получается. Не держится ничего в голове.

Она передает листок мне, как будто я тоже должна восхититься им. Он еще почти весь зеленый и желтоватый только по краям. Явный признак наступающей осени.

– Они хотят, чтобы мы делали то, что умеют делать они, но они не могут делать то, что делаем мы. Они не знают, каково это – быть рекой.

Она не сводит глаз с земли, и я почти уверена, что на ее глазах выступают слезы. Интересно, как теперь Лили плачет? Как вода в ее теле реагирует на электричество и не ударяет ли ее током в такие моменты?

– Нуала считает, что наши способности призваны научить нас чему-то определенному, – говорю я как можно мягче. – Как ты думаешь, чему тебя учит электричество? И почему ты думаешь, что твои силы намного сильнее наших?

Я давно хотела узнать это, но мне казалось невежливым спрашивать ее напрямую. Все равно что спросить у девушки, почему у нее внезапно выросла грудь. Она долго молчит.

– Не знаю, учит ли он меня чему-то, – отвечает наконец она. – Но… мне кажется, это у меня из-за уха. Когда я была рекой… я по-прежнему оставалась собой. Со слуховым аппаратом. С батарейкой в нем. Я ощущала потрескивание, тепло. Наверное, поток воды и слуховой аппарат как-то слились между собой, превратились в электрический ток или что-то вроде того.

Я бы и за сто лет не додумалась бы до такого объяснения. В эту секунду я вспоминаю, почему вообще полюбила Лили, когда мне было пять лет. Она воспринимает все не так, как другие. Думает по-своему. И тот факт, что она не справилась с тестом, – еще одно доказательство тупости тестов.

– Ты до сих пор скучаешь по реке?

– Да, – просто отвечает она. – Но я могу смириться с тем, что эта часть моей жизни позади.

– Это… – я теряюсь в словах, но хочу показать ей свою поддержку. – Это так по-взрослому.

Мы идем дальше. Я почему-то продолжаю держать лист в руке.

– Если бы у меня был твой дар, то я, наверное, поступила точно так же. Фиона и Ро не знают, каково это. Учеба дается им легко. Они думают, что нужно просто взять себя в руки, сосредоточиться и начать усердно работать. Они не знают, что делать, когда ты так и поступаешь, но все равно ничего не получается.

В голосе Лили ощущается нечто, похожее на теплоту. Впервые за два года мы с Лили О’Каллахан разговариваем по-настоящему. Не похоже, что она ненавидит меня. Она даже показывает шуточные воздушные кавычки при словах «взять себя в руки».

– Так что ты думаешь насчет Голуэя? – спрашиваю я. – У тебя же до сих