Бикнелл взялся раздавать стеклянные емкости, а я плелся за ним с тяжеленной хрустальной вазой, полной крыжовенного киселя.

Надо отдать должное гостям сэра Генри – они не застревали подолгу на одной и той же теме. Как раз когда я приблизился с киселем к леди Хаквуд, Руперт Венаблз вежливо поинтересовался, где его будущая двоюродная теща, если можно так ее назвать, намерена провести конец лета.

Ответ был кратким и неприветливым:

– Денежные обстоятельства не позволяют нам путешествовать дальше Уэрхема.

– Как жаль! – воскликнул младший Венаблз, радуясь, что наконец-то и ему удалось завладеть общим вниманием. – На Средиземном море сентябрь – лучшее время. Бархатный сезон! Именно в это время, как известно читателям, я совершил путешествие на галере в Гибралтар.

– Это моя любимая книга Ру! – промурлыкала миссис Венаблз.

Мне показалось, что кто-то заскрежетал зубами. Должно быть, просто сэр Генри двинул стулом.

– Да, мне она тоже очень нравится, – сказала Джорджиана.

– В самом деле, дорогая? – откликнулся Венаблз.

– Да, а что?

– Мне казалось, ты предпочитаешь путешествовать по Средиземноморскому побережью в мае.

Венаблз-младший улыбнулся, как актер мюзик-холла, который только что произнес лучшую свою шутку. Публика реагировала вяло.

Тем не менее Венаблз гнул свое:

– Променад в Ницце… Набережная в Каннах… По-моему, весной ты находишь их особенно соблазнительными.

Я бы мог с ним поделиться старинным советом: что делать, если оказался в яме. А если еще леди Джудит Паксли при этом разглядывает вас в лорнет… Не придумано еще совета на этот случай, но почти наверняка тут рекомендуется не только прекратить копать, но еще и срочно сменить тему.

Однако Венаблз-младший, подобно своему отцу, не ведал стыда.

– Кстати, дорогая, – продолжал он безмятежно, если я правильно употребляю здесь это слово, – ты не рассказывала подробностей своего весеннего приключения.

Джорджиана сердито покраснела, но смолчала.

– Джиневра! – крикнула вдруг леди Джудит.

Я невольно оглянулся – уж не явилась ли еще одна карга, чтобы довести общее число до классической цифры три.

– О чем он говорит?

– О том, как Джорджиана провела неделю во Франции, – ответила леди Хаквуд, и я сообразил, что ее, как видно, зовут Джиневра. – Там ее преследовал какой-то сумасшедший по имени не то Глостер, не то Вустер…

– Боже правый! – ахнула леди Джудит. – Неужели Берти Вустер, племянник Агаты Уорплесдон? Я думала, Агата его давным-давно пристроила в лечебницу!

В этот миг случились сразу несколько разных событий. Наверное, не так уж важно, в каком именно порядке все происходило, но я люблю точные факты. Может, это и пустяк, но у нас, писателей, своя гордость.

Хрустальная ваза с крыжовенным киселем, куда леди Джудит как раз погрузила половник за добавкой, сильно дернулась, будто по собственной воле.

Джорджиана Мидоус швырнула салфетку на стол и выбежала из комнаты.

Руперт Венаблз проводил ее глазами, хмыкнул и обвел взором присутствующих.

Бикнелл в очередной раз подлил вина хозяину дома.

Были предприняты отчаянные усилия спасти вазу, но она была вся скользкая от киселя, а очки Дживса мешали мне нормально видеть. Наверное, зря я отнял одну руку, чтобы подхватить сосуд снизу – тут-то эта кошмарная штуковина и перевернулась. И уж совсем напрасно я попытался отскрести примерно пять порций киселя со взбитыми сливками с колен леди Джудит Паксли серебряной ложечкой.

К тому времени, как суматоха наконец улеглась, в столовой Мелбери-холла остались одни мужчины. Надеюсь, меня не упрекнут в недостатке галантности, если я скажу: оно и к лучшему.

Леди Хаквуд отправила Амелию выяснять, что с Джорджианой, а сама повела миссис Венаблз и леди Джудит к себе в будуар – по всей вероятности, ворковать над детскими фотографиями, жаловаться друг другу на мужей и отчищать одеяние леди Джудит от крыжовенного киселя.

Тем временем в столовой Бикнелл поставил на стол портвейн и занял позицию у двери. Мне было велено убрать остатки ужина, пока мужчины пересаживаются поближе к хозяину дома.

– Думаю, с боулерами у нас будет порядок, – сказал сэр Генри, отметая все происходившее за ужином как несущественные пустяки. – Я договорился с местным фермером, его зовут Гарольд Ниблетт. Бегает без промаха, бьет по мячу, как ветер. И отбивать может, если что. На другом конце площадки может встать Бичинг.

– Спасибо, сэр Генри, но если честно, я раньше боулером пробовал только на тренировках, в сетку, – отозвался Вуди.

– Ничего, для нашей команды сойдет. Есть еще Лиддл – тот лакей, которого я уволил на прошлой неделе. Пусть покажет нам свою вихляющую подачу.

– Хорошо ли принимать его обратно так скоро? – спросил Дживс.

– Да, не очень хорошо, Этрингем, но приходится. Я ему заплатил гинею, чтобы простоял на подаче восемь оверов и держал руки подальше от столового серебра. Да вы и сами наверняка сможете нам помочь!

– Давненько не брал я в руки биту, – вздохнул Дживс. – Боюсь, крылатая колесница времени…

– А давайте завтра устроим тренировку! Приходите, разомнетесь. А вы, Венаблз, как насчет подачи?

– Нет, я бэтсмен. Правитель Хайдарабада однажды изволил заметить, что я ему напоминаю Виктора Трампера[30]. Беру любую подачу. Мяч словно прилипает к рукам, так мне говорили.

– Ну хорошо…

Сэр Генри смерил бывшего окружного судью оценивающим взглядом, словно покупатель, выбирающий лошадь на ирландской ярмарке, но удержался от комментариев.

– А вы, Венаблз-младший? Не хотите выйти на поле?

– К сожалению, я практически не знаю правил, – ответил Руперт Венаблз. – Мои вкусы более тяготеют к эстетике. В школе меня освободили от участия в спортивных играх, поскольку требовались мои художественные способности. Ну а потом был Кембридж…

– И что в Кембридже? – спросил Вуди.

– Там я немного занимался греблей. И конечно, учебой. Во мне рано пробудилась страсть к путешествиям.

Сэр Генри издал звук, словно чихающий мастиф, и придвинул к себе графинчик с портвейном.

– Тогда запишем вас одиннадцатым номером. Короче говоря, Этрингем, с боулерами у нас все в порядке. Вот если бы ваш человек нашел мне парочку первоклассных бэтсменов…