class="p1">Я могла слышать себя, влажные пальцы, погружающиеся в мое ноющую сердцевину, но это только усиливало мое удовольствие.

— Думаешь, ты сможешь кончить вот так, Эль? Только твои пальцы и звук моего голоса.

Я захныкала и, наконец, закрыла глаза от растущего давления в паху, но звук его слов пронзил мою плоть с силой кнута.

— Открой свои глаза. — Его твердые губы чувственно и намеренно двигались, произнося следующие слова. — Я владею тобой. Когда ты кончишь, ты будешь смотреть на меня. Добавь еще палец.

Дополнительный палец широко растянул меня, оживляя боль прошлой ночи. Теперь я действительно могла представить, как его толщина внутри меня снова и снова с силой скользит в мои глубины.

— Пока не кончай, — сказал он, и когда мои глаза в панике распахнулись, он успокоил меня. — Ты не можешь кончить без моего разрешения.

Я отчаянно нуждалась в этом. Мой оргазм был так близок, что я чувствовала его металлический привкус в глубине языка. Мои помутневшие глаза наблюдали, как он схватился за себя сквозь шорты, и я не была уверена, стонал ли это он или я. Может быть, это были мы оба.

— Хочешь, чтобы я вытащил свой член, Эль?

Я кивнула, моя голова откинулась на сиденье. Дыхание у меня было прерывистое, тяжелое, грудь была болезненной и тяжелой от ощущений. Но Синклера не оставила равнодушным моя демонстрация: его острые скулы напряглись от контроля, когда он говорил сквозь стиснутые зубы, изо всех сил стараясь сохранить хладнокровие. Я знала, что он делал это для меня, позволяя мне исследовать, узнавать, как доставлять себе удовольствие, но это дорого ему стоило.

У меня перехватило дыхание, когда он обнажил свою эрекцию, изогнутую и суровую от желания ко мне. Я облизнула губы и наблюдала, как он сжал себя в сильной хватке и потянул. Жемчужина жидкости мерцала на его пике, и я уже знала, какой она будет на вкус, вспоминая его уникальный вкус на моем языке.

— Я хочу, чтобы ты был у меня во рту, — прошептала я, и мой сухой рот наполнился шалфеем, когда я думала об этом.

— Я знаю, что ты хочешь. Веки его были тяжелыми, на меня смотрели лишь тонкие голубые щели, густые ресницы касались щек. — Что бы ты предпочла, Эль? Чтобы я кончил тебе на руки или получить это, — он покачал своим членом, его кулак передвигался от основания до кончика, а большой палец прокатывался по гладкой головке,

— Получить это.

Его глаза слегка расширились, когда я вздрогнула, и легкая улыбка согрела его рот.

— На колени.

В спешке я неэлегантно опустилась на колени в просторном городском автомобиле и потянулась вперед, в жажде получить свой приз. Когда он поймал мою руку в свою, а другая все еще была на пульсирующей длине, я нахмурилась, глядя на него.

Он выглядел таким красивым, глядя на меня сверху вниз, его нижняя губа была полной под твердой верхней, его челюсть напряглась, его глаза сузились и горели от волнения. Он был парадоксом, мой француз, горячий и холодный, суровый, но поэтичный, мой, но не мой.

— Я не хочу, чтобы ты использовала свои руки. Сцепи их за спиной и возьми меня ртом. Мне будет нелегко с тобой. Ты понятия не имеешь, что ты со мной делаешь. — Его пальцы зарылись в мои волосы и медленно притянули мой рот к себе.

Я осторожно лизнула чувствительную нижнюю часть и, когда он зашипел, открыла рот, стиснув зубы, и взяла его раздутую головку внутрь. Мой язык провел по его плоти, жадный до его вкуса, соленость его жидкости и мускусный запах его возбуждения. Я дышала через нос, пока он приближался ко мне, и быстро сглатывала, когда он проталкивался мне в заднюю часть горла. Я чуть не подавилась своим триумфом, когда мой нос прижался к его паху, и с его губ сорвался первобытный стон.

Он удерживал меня там всего несколько секунд, уменьшая давление, необходимое для моего вдоха, задолго до того, как я почувствовала дискомфорт, и после короткого круга языка над головкой я открыла горло и снова всосала его в себя. И опять.

Опьяненная наслаждением, я почувствовала, как моя собственная влажность стекла по бедрам, и оргазм, который отступил из-за отсутствия моих пальцев, навис надо мной. Я знала, что мне нужно лишь осторожно прижать подушечку большого пальца к пульсирующему клитору, чтобы кончить, но я этого не сделала.

Синклер не говорил, что я могу.

Он расширился у меня во рту, а его сильные ноги напряглись. Я приготовилась к его оргазму, наклонив голову, чтобы обеспечить более глубокий угол проникновения, в то время как мои глаза искали его лицо, отчаянно пытаясь увидеть выражение его лица, когда он излился мне в рот. Но его руки вцепились в мои волосы и грубо отдернули мое лицо. Его грудь работала как мехи, когда он вдыхал и выдыхал через рот, пытаясь контролировать свое желание. Я в замешательстве моргнула, но через мгновение, когда он взял себя в руки, он прохрипел:

— Тебе очень больно?

Я кивнула.

— Мне больно.

Он заметил распутство в моем тоне и внезапно поднял меня, легко посадив меня на себя, так, что мои колени оседлали его ноги, а его пульсирующая эрекция была у моего входа. Его пальцы нашли меня, пропитанную желанием, и он испустил долгий прерывистый вздох.

— Такая влажная для меня. — Казалось, он был в восторге от этого, и дымность его голоса заставила меня извиваться, прижимаясь к нему. — Остановись. — Его пальцы впились в мои изогнутые бедра, а его глаза впились в мои. — Это будет быстро. Для нас двоих. Положи руки мне на плечи и держись.

Его мрачное обещание взволновало меня, и я схватила его за плечи, сжимая в кулаках его жилистые мышцы и мягкую ткань рубашки. Как только меня схватили, он глубоко вздохнул, как воин перед битвой, и вонзился в меня. Я закричала, моя голова упала мне на плечи, но он уже поднял меня, врезавшись обратно внутрь меня. Он был настолько большим, что я не могла взять его целиком, и его размер внутри меня отзывался болью, но это была восхитительная боль, и я начала опускать бедра, когда он манипулировал мной через свою твердую длину. Я стонала, бессвязно бормотала, настолько потерявшись от удовольствия, что на мгновение забыла, где нахожусь.

Его большой палец переместился и нашел мой нуждающийся клитор, нежно касаясь его подушечкой. Мой оргазм был передо мной, и я жаждала его, задыхаясь от него, но он не произнес ни слова,