— Ты поймал хоть одного? — сонно спросил я.

Он кивнул, слегка подпрыгивая на подушечках ног.

— Я сделал это.

— Большая?

Его рука потянулась поправить мою мягкую белую шляпу.

— Не волнуйся, Эль, сегодня вечером ты получишь то, что хочешь.

Я закрыла глаза и загудела.

— Хорошо.

Я заснула под его тихий смех.

Когда мы вернулись в доки, люди ждали, чтобы забрать наш большой улов в древних тачках, чтобы его можно было взвесить и разделать на филе. Сначала Синклер заказал фотографию меня с моим огромным марлином, подвешенным рядом со мной на шесте, где он вдвое затмил меня. Легкая улыбка играла на его красивом лице, когда я ухмылялась в камеру и смеялась вместе с туристами, которые забрасывали меня вопросами. Спасибо Антонио и мудрым советам Синклера, я действительно смогла ответить на большинство из них, и когда я вернулась к нему, Синклер поцеловал меня в волосы, и я знала, что он рад, что мне так понравилось ловить рыбу.

Мы остались смотреть, как они разделывают рыбу, и я нахмурилась, когда большая серебряная рыба, как мне показалось, упала на окровавленную плиту. Он был огромным, толстым и длинным, и с растущим страхом я поняла, что он может быть больше моего. Я повернула голову, чтобы посмотреть на Синклера, и ахнула, когда он посмотрел на меня сверкающими глазами.

— Ты солгал мне! — обвинил я, тыча пальцем в его сильную грудь. — Ты сказал, что я поймала самую большую рыбу.

— Нет. — Он медленно покачал головой. — Я сказал, что сегодня вечером ты получишь то, что хочешь. Он наклонился к моему возмущенному лицу. — И тебе очень понравится то, что я собираюсь с тобой сделать.

Я хмыкнула и уперла руки в бедра, но улыбка прорвалась сквозь меня, когда Синклер захохотал. Его голова откинулась назад, обнажая коричневую шею моему голодному взгляду. Он был так прекрасен, что у меня что-то заболело в груди.

Мы поблагодарили Антонио и отдали ему большую часть добычи, но я была рада, когда Синклер оставил немного марлина, чтобы приготовить его на курорте. Я дремала у него на плече в машине, утомленная солнцем и рыбалкой, пока Синклер что-то бормотал по-испански в телефон. Он разбудил меня легким встряхиванием, когда мы добрались до отеля.

— Привет. — Я улыбнулась ему, смахивая сонливость с глаз. Он посмотрел на меня с почти пугающим вниманием, от которого мое сердце колотилось.

— Привет.

Мы долго смотрели друг на друга, пока меня не смутила блестящая лазурь его радужных оболочек.

— У меня есть дела, о которых нужно позаботиться сегодня вечером. — Его лицо почти не двигалось, пока он говорил, и я цеплялась за страсть в его глазах, когда нервы начали сдавать. — Я вернусь, только поздно.

Я ждала, пока он предложит свидание поздно ночью, а когда он этого не сделал, кивнула, проглотив разочарование.

— Хорошо. Ну, в любом случае мне не помешал бы хороший ночной отдых.

Он кивнул, внимательно изучая мою реакцию. Когда я оставалась ничего не выражающей, он отвернулся от меня.

— Хорошо. Тогда я свяжусь с тобой завтра.

Я вздрогнула от холодности его слов. Мы только что провели вместе фантастический день, и когда я подумала о прошлой ночи, меня мгновенно охватило желание. Почему он это делал? Сделала ли я что-тоне так?

Несмотря на замешательство, я напрягла лицо, взяв страницу из его книги, и намеренно охладила свои слова, прежде чем сказать:

— У меня был очень приятный день, спасибо, что позволил мне присоединиться.

Я хотела выйти из машины, но оглянулась через плечо, чтобы увидеть его реакцию. Мое сердце болезненно содрогнулось, когда он лишь коротко кивнул, не глядя на меня, и снова повернулся к своему телефону.

В тот момент, когда я подошла к входу, машина уехала. Я видела, как он свернул на обсаженную пальмами подъездную дорогу, пока не исчез за воротами. Я не чувствовала себя такой одинокой с девятнадцати лет, когда мои брат и сестра-близнецы один за другим уходили из дома, не сказав ни слова. Слезы защипали мои глаза, и мне потребовалось мгновение, чтобы осознать, что я держу сверток с марлином, который Синклер сохранил для нас. Я глубоко вздохнула. Я приехала в Мексику не для того, чтобы мечтать о мужчине, каким бы красивым и разрушительным он ни был. Я приехала, чтобы расслабиться, подготовиться к суматохе возвращения к семье. «Меня не волнует, увижу ли я Синклера снова», — уверила я себя. И, поддержанная своей ложью, я вошла в вестибюль, задрав подбородок, как принцесса.

— Я бы хотела, чтобы кухня приготовила это для меня, — сказала я консьержу. — Я поем в Арресифесе в 8 вечера.

— Превосходно, миссис Бьюкенен, кто-нибудь присоединится к вам? — спросил он с приятной и вежливой улыбкой, которая никак не улучшила мое настроение.

Кто-то пришедший с пляжа, привлек мое внимание, и я повернулась к Стефану, одетому в трусы, с широкой улыбкой.

— Стефан, — позвала я, моя уверенность возродилась благодаря его благодарной улыбке. — Ты хотел бы присоединиться ко мне за ужином?

Глава Десятая

Рыба была фантастической. Её подавали с тремя соусами, но мне больше всего понравился насыщенный, пряный матлот. Было легко сосредоточиться на вкусной еде, потому что каждый раз, когда я настраивалась на голос Стефана с греческим акцентом, я ловила себя на том, что думаю о другом акценте, о другом мужчине. Я задавалась вопросом, толкая по тарелке облупленный кусок марлина, что же это за дело, которое ему приходится делать так поздно ночью?

— Я знаю, что начал с тупого спорта, — говорил Стефан громче, пытаясь привлечь мое внимание. — Но я переключился на мир искусства только ради тебя, Жизель, а твой взгляд все еще проходит сквозь меня. Если бы я был менее красивым мужчиной, меня бы оскорбило это.

Я улыбнулась ему, благодарная за его легкое обаяние.

— Прости, Стефан, у меня был утомительный день. С моей стороны было невежливо пригласить тебя на обед, на котором я едва в состоянии не уснуть.

Его коричневые пальцы барабанили по скатерти, пока он изучал меня. — Нет, я не думаю, что тебе нужен сон. Может быть, это как-то связано с мужчиной у бассейна вчера днем?

Я уставилась на свой пустой бокал из-под вина, как будто это было завораживающе.

Он усмехнулся, когда подошел официант, чтобы наполнить наши бокалы и забрать тарелки. Я еще не закончила есть, но желудок у меня скрутило от размышлений о том, что я могла сделать, чтобы отослать Синклера прочь.

— Ты