Расчеты мои, скорее всего, не блистали точностью, но определенные выводы я сделал, хотя и далось мне это тяжело — мозг физически страдал! В общем, в отсутствие маневровых реактивных сопел в моей экипировке, которая, похоже, создавалась только для Арены, мне не хватит собственных усилий, чтобы в нужной мере изменить траекторию. Я мог бы отбросить рельсотрон, но его масса слишком мала для полноценного обратного импульса. Требовалось что-то серьезнее, массивнее.

Я сдвинул забрало и осторожно втянул ноздрями воздух. От едкого зловония потемнело в глазах, инстинкты заверещали об опасности, но я вдохнул полной грудью и переждал несколько мгновений, пока мод универсального метаболизма перестроит организм. Ядовитый воздух стал менее ядовитым и менее убийственным, теперь им можно было дышать, перерабатывая в кислород прямо в легких. А трение об атмосферу поможет пережить живая броня… наверное.

Идея могла сработать, вот только ради чего так рисковать? Ради призрачной надежды спасти хомяка?

Не только. Оставалась надежда, что Лекса жива и просто потеряла сознание. Возможно, ее редкая экипировка оборудована чем-то, что поможет пережить падение. К тому же падение все равно убьет меня, если ничего не предпринять. А переживу столкновение с планетой, так убьет то, что прячется там, то, что уже знает обо мне и ждет. Так какого черта?

Но все равно пошаговый режим сожрал еще несколько сотен миллиардов моих клеток, прежде чем я решился на то, что задумал, и снял «Универсальный комплект боевой экипировки».

Броня сложилась в компактный кубик, потеряв объем, но масса никуда не делась. Еще раз взглянув на падающую Лексу, я прикинул порядок действий и направление, взял кубик, приложил к груди и отбросил двумя руками. Прощай, броня, здравствуй, адский огонь!

Живая броня восприняла урон от трения об атмосферу, как я и ожидал, — как урон, от которого нужно меня защитить. Абсолютные цифры урона, такие понятные на Арене, здесь, в реальных условиях, потеряли всякий смысл, но относительные давали понять, что, по крайней мере, от огня я не погибну. Живая броня теряла сотые доли процента в секунду, ерунда, переживу.

Импульс от броска брони сместил мою траекторию, и через полдесятка секунд я приблизился к Лексе достаточно, чтобы схватить за руку. От этого ее другая рука, прижатая к телу, чтобы удержать клетку, шевельнулась, и мне пришлось проявить чудеса акробатики, чтобы и удержать девушку, и перехватить Тигра. Лексу в итоге я сжал ногами, а клетку стиснул между нашими телами. Развернулся так, чтобы падать спиной вниз и прикрыть собой и девушку, и питомца.

Хомяк, распластавшись по стеклу своей прозрачной клетки, в ужасе смотрел на меня и кричал. В этом беззвучном вопле удивление и страх смешивались с болью, но не физической — Тигр переживал за Лексу. Клянусь, он показывал мне на нее лапкой!

Заглянув в лицо девушке, я обратил внимание на ее индикатор жизни. Жива! А раз так, нужно привести ее в сознание. Но как? Покосившись на ее грудь, я заметил вмятину, выделяющуюся цветом на фоне однородной брони. Поначалу подумал, что это повреждение от осколка взрыва, но вмятина была слишком правильной формы. Как любой примат на моем месте, я заинтересовался и дотронулся до нее. Конечно, ничего не произошло, по крайней мере, хорошего — что-то полоснуло по руке и исчезло. Живая броня просела сразу на десятую долю процента. Вмятина исчезла.

Мне показалось, что я слышу писк Тигра, и, посмотрев на него, я увидел, что он тычет лапкой на другую грудь Лексы. Там был маленький прямоугольный экран, показывающий кардиограмму владелицы брони «Валькирия 4000». Статус «Без сознания» и повторяющиеся логи: «Невозможно активировать реанимационный модуль» сменились на «Реанимационный модуль активирован».

— … — Лекса резко открыла глаза и что-то сказала. Взгляд у нее был ошалевший.

Я покачал головой. Она быстро огляделась, кивнула мне и заговорила снова:

— Так слышно? Связалась с тобой через коммуникационный модуль.

Ее голос звучал у меня прямо в голове, без каких-либо помех от бешеного ветра.

— Слышу тебя хорошо.

— Тогда будь внимателен. Сейчас я… — Она запнулась, ее глаза распахнулись в ужасе. Сохраняя спокойствие, она напряженным голосом сказала: — Ты безоружен и без брони, спрячься мне за спину и прихвати Тигра.

Я вскарабкался ей за спину, придерживая хомяка. Потом, посмотрев наверх, увидел над нами облако мелких тварей, напоминающих полупрозрачные листья. Они не выглядели опасными, но интуиция подсказывала, что любой такой листочек, стоит его коснуться, высосет нас досуха, как те «пауки» в марсианской пещере. Вот только «пауки» не умели летать…

«Листья» развернулись над нами в цельное полотно и, хоть и держали дистанцию, не отставали. А спустя пару секунд они начали преобразовываться в кошмарных существ со скрюченными телами.

Лекса выстрелила из тазеров, пробив дыру в этом полотне, но она тут же затянулась, а оставшиеся твари увеличились и начали трансформироваться. Лекса стреляла без пауз, прожигая дыру за дырой, но уничтоженные «листья», казалось, придавали сил выжившим, за счет чего те росли и становились еще опаснее.

Вспомнив о старой экипировке и бластере, я полез за ними. Форма сгорела, стоило в нее облачиться, а бластер, выдав несколько дохлых плевков, выдохся, и от злости я отшвырнул его в стаю «листьев».

Не зная, чем еще себе помочь, я вошел в пошаговый режим, чтобы проанализировать ситуацию — падать оставалось две, максимум три минуты, прочность живой брони улетучивалась, а аккумуляторы тазеров Лексы садились с каждым выстрелом.

Агрессивное полотно распалось, и «листья» закружили, пикируя, касаясь нас и тут же отваливаясь, словно, сделав глоток наших жизненных сил, уступали место другим. Их извилистые формы и светящиеся прожилки в полупрозрачных, наливающихся плотью телах, хаотично мельтешили в безумном танце. Казалось, сама планета ополчилась на нас, и даже зловоние токсичной атмосферы усилилось.

Последний выстрел из тазеров Лекса произвела не целясь. Стоило ей прекратить стрельбу, как твари снова собрались в полотно, накрыли нас полусферой и начали сжиматься.

— Сели аккумуляторы, — горько сказала она и вдруг улыбнулась: — Ты где умудрился потерять свою экипировку?

— Выбросил, — честно ответил я. Подумав, вспомнил, как она вела себя в шаттле, и поинтересовался: — Кстати, чего ты так боялась? Что хотела мне сказать, но не решилась из-за Убамы?

— Чертов рехегуа далеко не в первый раз привез в эту систему должников Туканга. И каждый раз это были представители другой расы. Ни разу не повторялся. Я просила помощи Разума перед вылетом. Никто не вернулся…

— Кроме Убамы? — спросил я, поняв, зачем именно рехегуа опекал