Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Советский Союз — свободная страна, где пресса привыкла называть вещи своими именами и выражать мнение самых широких слоев населения, — произнес посол. — Советский Союз — суверенное государство, имеющее полное право передвигать свою армию по всей своей территории. Некоторые передвижения войск в Центральном и Западном военных округах связаны с проводимыми там учениями, на случай агрессии со стороны Северороссии.
— Благодарю вас, господин посол, за содержательную беседу, — кивнул Алексей, — Всего доброго.
— До свидания, господин министр. — Посол повернулся и двинулся к выходу.
«Порвал бы и тебя и твоих хозяев, — зло подумал Алексей. — Плохо, когда день начинается с этакой новости. Зачем потребовалось вручать эту ноту именно сегодня с самого утра? Что за спешка?» На столе зазвонил телефон.
— Слушаю, — буркнул Алексей, сняв трубку.
— Господин министр, посол в Симферополе, — доложил секретарь.
— Соединяйте, — процедил Алексей.
— Ваше высокопревосходительство, — услышал он через секунду голос Рененкампфа, — сегодня утром турецкие военные корабли обстреляли Керчь, Ялту и Севастополь. Турецкая военная авиация попыталась нанести бомбовый удар по Симферополю, но была отбита ПВО. Все крымские суда в портах Турции интернированы. Только что я получил известие из дворца президента, что турецкий посол вручил Голицыну ноту об объявлении войны. Ваше высокопревосходительство, это бессмыслица, Турции никогда не взять Крыма.
— Это бессмыслица для Турции, — процедил Алексей, — для Сталина это очень даже целесообразно. Уж не знаю, чем Сталин купил Стамбул, но факт остается фактом. Немедленно отправляйтесь к Скрябину, сообщите о нашей поддержке и попросите подтвердить обязательства по нашему договору о взаимопомощи и военном союзе.
— Слушаюсь, — произнес Рененкампф и повесил трубку.
Алексей тут же схватил трубку телефона прямой связи с президентом. Когда на том конце ответили, он почти прокричал:
— Ваше высокопревосходительство, Турция объявила войну Крыму и начала военные действия. И я получил новую ноту о провокациях от Лапова.
— Понятно, — мгновенно ответил Оладьин. — Приезжай немедленно.
* * *
Когда Алексей вошел в кабинет президента, там уже сидели: главнокомандующий сухопутными войсками Маклай, командующий Военно-морским флотом Спиридонович, начальник Управления государственной безопасности Вайсберг и министр внутренних дел, старенький Шульц. Поздоровавшись, Алексей сел за стол для совещаний.
— Ну, — буркнул Оладьин, — сколько у нас времени?
— Сталин уверен, что вывел из войны Крым и руки у него развязаны, — произнес Алексей. — В запасе у нас считанные часы, может, дни, но вряд ли больше недели.
— А он вывел? — сдвинул брови президент.
— Скоро узнаем, — хмуро проговорил Алексей. — В любом случае, помощь Крыма будет куда менее масштабной. Этот раунд Москва выиграла.
— Вы уверены, что Сталин ударит именно по нам, а не по Крыму? — продолжил Оладьин.
— Зачем ему тогда эти провокации на границе? — проговорил Алексей. — Да и сюда стянуто много больше советских войск, чем к Крыму. Полагаю, Сталин считает нас опаснее.
— Конечно, — вставил Маклай, — ведь мы ближе к Москве, и войск у нас побольше, чем в Крыму.
— Не только это, — покачал головой Алексей. — Они знают, что нападать мы не будем, если только этого от нас не потребуют союзнические обязательства. Ни мы, ни Крым, даже при совместном выступлении, не в состоянии разгромить Красную армию. Но СССР — это страна идеологическая, и действует из идеологических соображений. Все знают, что в Крыму очень жесткий диктаторский режим. До Сталина им далеко, но все же… А вот мы — страна по-настоящему свободная. Обратите внимание: те, кому удается бежать из СССР, если только они не убежденные монархисты, не великоросские националисты и не сторонники жесткой власти, предпочитают селиться у нас. Доходит до смешного: бежавшие из СССР партийцы селятся в совершенно антикоммунистическом Крыму, а инженеры, ученые, даже крестьяне предпочитают либеральную Северороссию, где коммунистическая партия разрешена. Как бы ни работала пропаганда, шила в мешке не утаишь. Победа Симферополя над Москвой — это лишь способ перекрасить красный диктат в белый. Мы же показываем, что есть совсем иной путь, по которому могут пойти все осколки Российской империи. Исторический идеал Сталина — Иван Грозный, а Северороссия сопротивлялась ему еще тогда. Нас Сталину надо удавить в первую очередь.
Оладьин откинулся на спинку кресла, минуту просидел молча, потом снова подался вперед, обвел присутствующих тяжелым взглядом и произнес:
— Армию, флот, полицию и внутренние войска привести в состояние повышенной боевой готовности. Все отпуска отменить. Демобилизацию отслуживших срочную службу и увольнение в отставку военнослужащих приостановить. Всех находящихся в СССР в командировках государственных служащих, за исключением сокращенного штата посольства, отозвать. Рекомендовать всем гражданам Северороссии покинуть территорию СССР в двадцать четыре часа. Передать капитанам кораблей, находящихся в советских территориальных водах, радиограмму с предложением покинуть их в течение двенадцати часов. Гарнизонам Новгородского, Псковского и Архангельского укрепрайонов выйти на позиции по боевому расписанию. Балтийскому и Беломорскому флоту вывести часть боевых кораблей для патрулирования территориальных вод и конвоирования североросских торговых судов. Подготовиться к введению военной цензуры в средствах массовой информации.
В кабинете повисла тишина. Наконец Спиридонович нарушил молчание:
— Во всем мире так всегда звучал последний приказ мирного времени.
— Нет, — возразил Маклай, — первый приказ военного времени. Можете считать, господа, что мы уже состоянии войны.
— Не спровоцируем ли Сталина? — покачал головой Шульц.
— Сложно спровоцировать агрессора, уже намерившего время удара, — улыбнулся Вайсберг.
— Исполнять, — приказал Оладьин, положив ладони на стол. — Все свободны. Татищев, остаться.
Все, кроме Алексея, поднялись и вышли.
— Алексей, — помедлив, произнес Оладьин, — что означает нападение Турции в долгосрочной перспективе?
— Очень мудрый ход, если Сталин собирается воевать с Гитлером, — проговорил Алексей. — Турция тяготеет к союзу с Германией. Инспирировав войну Турции и Крыма, он сразу делает Скрябина из заклятого врага своим вынужденным союзником.
— Ты по-прежнему считаешь, что Сталин собирается напасть на Гитлера?
— Да.
— А Гитлер понимает это?
— Сомневаюсь. Иначе не допустил бы создания единой границы с СССР.
— Значит, Сталин решил не брать Крыма?
— Пока да. Крымчане молодцы. Они хоть и установили жестокий политический режим, но сумели отстроить промышленность почти в голой степи. Привлекли иностранные инвестиции выгодным налоговым режимом, создали эффективную армию, возродили флот и подготовились к войне. Пока мы девятнадцать лет сокращали военные расходы и наслаждались мирной жизнью, они совершенствовали оборонительные укрепления и наращивали авиацию. Да и сам Крым — естественная крепость. Взять их Сталин может, но лишь путем гигантских потерь, которые обескровят его. Сейчас же Сталин дождется, пока крымчане ослабнут, и возьмет их после похода на Гитлера. Хотя допускаю, что еще до нападения на Гитлера он постарается прихлопнуть Крым, якобы чтобы спасти русских, проживающих там, от турецкой оккупации. Это в его стиле. Но это только если он быстро победит нас. Его главная задача сейчас — Западная Европа.