Противостояние - Дмитрий Шидловский

Алексей спустился в вестибюль отеля. Там всё еще висели разноцветные плакаты, на четырех языках: эстонском, русском, немецком и английском, гласившие: «С Новым 1938 годом».

— Доброе утро, — подошел он к стоящему за стойкой ресепшена статному эстонцу, — за мной, кажется, остался долг.

— Да, господин Татищев, пятьдесят крон, — ответил служащий.

— Я полагал — двести, — удивился Алексей.

— Скидка для постоянных клиентов, — расплылся в улыбке эстонец. — Ваше такси уже ждет. Будем рады снова видеть вас в нашем отеле.

Отсчитав деньги, Алексей повернулся к лифту, из которого уже выходили его жена и дети. Двенадцатилетний сын Виктор бежал впереди, восьмилетняя Даша держалась за юбку, а трехлетний Антон сидел у нее на руках. Два белбоя, напрягаясь, тащили их тяжелые чемоданы.

Алексей подошел к жене, поцеловал ее, взял младшего сына на руки и произнес:

— Такси ждет.

Все вместе они вышли на улицу. Свежий снег захрустел под ногами. Алексей бросил прощальный взгляд на старый город и печально вздохнул.

— Ну что ты так расстраиваешься? — улыбнулась жена. — Приедем сюда на рождественские каникулы в следующем году, и еще через год. Давай вообще каждый раз встречать Новый год в Таллинне. Мне нравится этот город. Получится замечательная семейная традиция.

— Надеюсь, — кивнул Алексей, распахивая заднюю дверцу такси перед супругой.

В прошлом, тридцать седьмом, году они с Екатериной отметили тринадцатую годовщину совместной жизни. Их свадьба состоялась в сентябре двадцать четвертого года. К тому моменту Алексей Татищев числился в завидных женихах. Ему было двадцать восемь лет, а перечисление его заслуг и регалий уже требовало немалого времени. Генерал-майор в отставке. Бывший начальник Управления государственной безопасности Северороссии. Герой гражданской и мировой войн. Доверенное лицо первого президента страны адмирала Оладьева. Алексей уже был главой и владельцем двадцати девяти процентов акций небольшой, но стремительно развивающейся Петербургской компании по производству фильтров для очистки водопроводной воды.

Впрочем, и невеста, двадцатидвухлетняя Екатерина Коковцева, дочь Василия Коковцева, вице-президента Петербургского Торгово-промышленного банка, племянника бывшего царского премьер-министра, человека весьма известного в деловом мире и обладавшего значительными связями, была «дамой с приданым». Об их браке написали все газеты, освещавшие светскую жизнь Северороссии. Гостями на свадьбе были ведущие промышленники и политики этой страны. Поздравительную телеграмму прислал бывший военно-морской министр Великобритании Уинстон Черчилль, а посажёным отцом на свадьбе был сам экс-президент Северороссии, адмирал в отставке, почетный гражданин Санкт-Петербурга, почетный член Академии наук Анатолий Оладьин. Великолепная пара, удачный брак.

Любил ли он ее? Неоднократно он задавал себе этот вопрос и не мог найти ответа. Когда-то он изнемогал от страсти к ней, сгорал в огне обычной юношеской влюбленности. Страсть с годами прошла. Что осталось? Она ему нравилась, и очень. Он ее уважал, ценил. Их брак был хорошо спланированным союзом, договором двух умных и влиятельных личностей. Конечно, оба они хотели построить семью, завести детей, обрести спокойный, благоустроенный бюргерский быт, перемежающийся со светскими раутами и семейным отдыхом на лучших курортах мира. Все это она давала ему, а он — ей. Конечно, в прямом смысле слова, это не был брак по расчету, хотя с обеих сторон расчет присутствовал. Высокое положение тестя не могло не сказаться на успехах Алексея в делах. Пользуясь своими обширными связями в деловом мире и большим влиянием среди финансовых воротил, Василий Коковцев обеспечил фирме зятя, который владел к тридцатому году уже сорока процентами ее акций, банковские займы на самых выгодных условиях. Алексей не оставался в долгу. Он обеспечивал своему тестю, с двадцать седьмого года возглавившему банк, политическую поддержку депутатской фракции «Североросский национальный конгресс», которой руководил экс-президент Оладьин.

Дела в бизнесе у Алексея шли хорошо. Фирма росла и развивалась. Начав с индивидуальных фильтров для частных домов, она вскоре вышла на производство очистных систем для городского водоснабжения и промышленности. Продвигаемые представителями партии «Североросский национальный конгресс» законопроекты по экологии и защите окружающей среды чрезвычайно стимулировали сбыт. Уже к тридцатому году фирма распространила свою деятельность на все крупные города Северороссии. Впрочем, Алексей никогда не забывал «делиться с кем положено» и оказывать ответную услугу за покровительство. Кризис конца двадцатых — начала тридцатых ударил по предприятию, но, выстояв, корпорация вышла на международные рынки. Здесь политической поддержки и тепличных условий уже никто не обещал, но было прекрасное качество продукции, деловой напор и энтузиазм руководителей фирмы. Предлагая свои услуги в Стокгольме, Лондоне и Париже, компания «Татищев и Набольсин» не без оснований гордилась тем, что благодаря ей в Петербурге пьют самую чистую воду по сравнению с водой европейских столичных городов.

На недостаток средств семье Татищевых жаловаться не приходилось. Это позволило супругам купить дом в поселке Хиттало, в тридцати километрах от города, в дивном месте на Карельском перешейке, и переехать туда. Купили они дом и в Ницце, куда обязательно выезжали на отдых каждый сентябрь. Екатерина все никак не могла понять, почему ее муж отказывается приобретать недвижимость в столь любимой ими обоими Эстонии.

Да, у него все было: хорошая семья, деньги, положение в обществе, — все, о чем обычно мечтают люди. Было у него и увлечение, выросшее из простого желания молодого офицера превзойти своих сослуживцев в боевом искусстве. Он был мастером стрельбы и рукопашного боя. Как бы ни был Алексей загружен работой, сколько бы внимания ни требовала семья, он всегда находил время предаться этим двум своим страстям. Это давно уже не было для него подготовкой к грядущим боям. Он знал, что на вершинах политики и бизнеса ни сильный удар, ни меткий выстрел не дают преимущества, не обеспечивают победы. Здесь движутся огромные капиталы и дивизии, принимаются решения, определяющие судьбы целых народов. Помочь здесь может только холодный рассудок, трезвый и точный расчет, обостренная интуиция и знание человеческой природы.

Да, он был сильным бойцом. Алексей давно не встречал тех, кто мог превзойти его в стрельбе из револьвера, автоматического пистолета и винтовки. Да и в рукопашном бою, кроме наставника, мало кто мог сломить его защиту или противостоять его сокрушительным атакам. Казалось, можно успокоиться, заняться более важными делами. Но иногда всплывали в его памяти немного грустные и чуточку насмешливые глаза японского мастера Сокаку Такеда, в додзе которого он провел десять месяцев после отставки. Такеда словно вновь говорил ему: «Нет, ты так ничего и не понял». И одно воспоминание об этом печальном и насмешливом взгляде снова и снова посылало его в борцовский зал, заставляя тренироваться и искать. Чего? Он научился контролировать свои эмоции, расчищая место холодному рассудку и трезвому расчету. Он до предела обострил интуицию, «чувствуя кожей» замыслы противников и мысли союзников, неблагоприятные и благоприятные ситуации. Он все больше узнавал о человеческой природе, наблюдая за поведением людей в разных обстоятельствах. Но он искал еще чего-то. Того, что всегда ускользало от него. Того, что подразумевал насмешливый Такеда, в очередной раз повторяя: «Ты все еще не понимаешь».