«Всегда знала, что ты подлец! Негодяй! Ты убилКсюшу! Тебе это так не пройдет! Немедленно позвони по этому телефону. Рената».

Я сунула бумажку в сумку, постаралась сделатьспокойное лицо, дождалась Вадима и откланялась.

На улице я вытащила мобильный.

– Алло, – ответил звонкий детскийголосок.

– Позовите Ренату.

– Она придет с работы через час! –выкрикнул ребенок.

Я посмотрела на часы: пора ехать домой.

Неожиданно в нашем доме оказалось тихо, а накухне сидел один Олег, самозабвенно евший мясо прямо со сковородки. Чугунину онпоставил на клеенку, а за ней водрузил газету «Петровка, 38». Я постараласьсдержать раздражение. Очень хорошо понимаю, что каждый мужчина в глубине душиуверен: вселенная вращается именно вокруг него. Зачем представители сильногопола женятся? Да просто для того, чтобы иметь человека, который станет выслушиватьего идеи преобразования мира и чистить ему брюки. Я очень хорошо отношусь кОлегу, порой люблю его, порой смотрю на супруга, как мама на маленькогоребенка, порой жалею своего недотепу, но иногда он раздражает меня до потериразума.

Спусковых крючков моего бешенства несколько. Якатегорически не понимаю, почему, придя домой, надо швырнуть ботинки в разныестороны. Отчего бы не поставить их рядом, а? Еще в исступление меня приводитнежелание Олега закрывать шкафы и ящики. Если он открывал гардероб или искалчто-нибудь в аптечке, можете быть уверены, дверцы будут стоять нараспашку, покая их не захлопну. Зачем развешивать одежду на спинках стульев в гостиной, когдаее нужно поместить в шкаф? Почему надо мыть руки и чистить зубы, отвернув краныс водой до упора так, чтобы струя сильно била в раковину? Зачем следуетвыдавливать зубную пасту с конца тюбика? Отчего не вернуть на место круг отунитаза? Нет ответа на сии вопросы.

Одно время я пыталась воспитать Олега, читаяему нудные нотации. Муж злился, и педагогический азарт перетекал в скандал.Через некоторое время мне стало понятно: Куприн недрессируем, как жираф. Слегкаутешал меня тот факт, что Сеня ведет себя дома точно так же. Еще наши сТомочкой мужчины обожают давать нам советы по ведению домашнего хозяйства ищедро раздают указания.

– Холодно уже, – заявил пару недельназад Сеня.

– Пора окна заклеить, – подхватилОлег.

Через два дня они с возмущением принялисьвосклицать:

– Ну вы и сделали работу! Разве так надо!Следовало сварить клейстер, нарезать бумагу и не покупать дрянь, которая тут жеотвалилась!

Спрашивается, если так хорошо знаешь, какутеплять окна, то отчего бы самому не сделать это? Ан нет, наших мужей хватаетлишь на теоретическую часть.

В какой-то момент мы с Томочкой поняли, чтохотим жить спокойно, и перестали делать мужьям замечания. В конце концов, живиу вас дома все разбрасывающий в разные стороны гиббон, вы бы, наверное, нетребовали от него многого. Вот и мы перестали, собственное спокойствие дороже.Теперь я абсолютно молча подбираю ботинки Олега, вешаю его брюки в шкаф и моюзеркало в ванной. Единственное, что раздражает меня почти до невменяемости, этопривычка Куприна лопать ужин прямо со сковородки. Впрочем, хорошо, что ондогадался поднять крышку и нашел мясо. Обычно я обнаруживаю Олега с кускомколбасы в руках возле кастрюли с супом. На мой вопрос: «Отчего не налил себесуп?» – следует, как правило, один из двух ответов. Первый: «У нас есть суп? Ая и не заметил». Второй: «Щи? Их же греть надо».

Олег оторвался от газеты.

– Привет, как делишки?

– Хорошо, – процедила я, отняла унего сковородку, переложила еду на тарелку и поставила на стол. – Ты ешь,как поросенок!

– У тебя неприятности? –насторожился Куприн.

– Нет!

– Книга пишется?

– Нет!! То есть все еще пишется.

– В издательстве отругали?

– Нет!!! С чего ты взял!

– Ты начинаешь воспитывать меня, когда утебя какие-то проблемы, – вздохнул Куприн, – в прошлый раз, когда тызастряла на середине рукописи, побила меня тряпкой.

– Глупости, – обозлилась я, –просто я швырнула в тебя полотенце и случайно попала.

– Хорошо хоть не завернула в негогирю, – притворно вздохнул Куприн и вновь уткнулся в газету.

Неожиданно злость куда-то делась, и ярассмеялась.

– Что на этот раз? – буркнул Олег.

– Вспомнила, как твой Веня Малышев с воромборолся!

Олег тихо захихикал.

– Венька умелец.

В начале девяностых годов, когда прилавкивстречали покупателей полной пустотой, Вене Малышеву где-то бог послал… нет, некусок сыра, а килограммов пять замечательной свинины.

У Веньки, как у всех нас в те годы, домаимелось аж три холодильника, и все они оказались забиты под завязку. На улицестоял декабрь, приближался Новый год. Малышев, страшно довольный тем, чтовопрос с праздничным угощением решен, запихнул сырой окорок в пакет и вывесилза окно. Помните Москву девяносто первого года? Зимой из всех форточек торчаликульки и авоськи.

В самом радостном настроении Венька лег спать,а утром обнаружил, что пакета нет. Квартира Малышева расположена на второмэтаже, рядом растет раскидистое дерево. Кто-то влез на него и срезал сумки,все, до которых смог дотянуться.

Естественно, Веня и пострадавшие соседи пришлив бешенство. И тут Малышева озарило! Через день он вновь вывесил за окносимпатичную авоську, из которой призывно высовывался рыбий хвост. Если мясо ещеиногда попадалось в советских магазинах, то рыбы, даже с таким диким названием,как простипома, было не достать.

Ночью во дворе раздался крик. Венька,ожидавший подобного исхода событий, рванул во двор. Внизу, у дерева, он увиделвора, сломавшего ногу. Малышев, решивший поймать грабителя, поступил просто –он положил в холщовую сумку… тридцатишестикилограммовую гирю, замотав ее вбумагу, а сверху, для приманки, выставил рыбий хвост, выпрошенный в столовой наработе.

Но самое интересное, кто, оказывается, занималсяграбежами! Перед Веней, стеная, лежал его собственный тесть.

– Папа, – растерянно пробормоталМалышев, – как дела?

– Ничего, – промямлилтестюшка, – упал вот!

– Но зачем вы наши собственные продуктыспереть хотели? – недоумевал Венька.

– А чтоб люди не догадались, –кряхтел тесть, – а то плохо получится, у всех сумочки свистнули, а нашависит.