Замахнувшись посохом на растерявшегося инвека, Илгра с восхищением посмотрела на Арвога, который схватил самого крупного из нападавших и швырнул оземь. Потом на нее налетел еще один инвек – она ведь была Избранной, а значит, особо ценилась как добыча. Илгра стукнула его Горготом, произнесла чародейское слово – и на кончиках рогов у противника вспыхнули болотные огни. Зеленоватое пламя не обжигало, но инвек все равно заорал благим матом и в панике бросился к ручью затушить горящие рога.

Илгре стало очень весело.

В полуденном воздухе далеко разносились звуки битвы – стук дерева и лязг железа, рев и крики мужчин, ругань и возгласы женщин, ошалелое блеянье скота.

Видимо, шум был так силен, что долетел даже до далекой вершины Кулкараса. Ибо в разгар битвы Илгра услышала тревожный крик, обернулась и увидела, как Вермунд Лютый поднял голову со своей каменной подушки.

Дракон окинул взглядом долину и издал низкий, раскатистый, грозный рык, от которого с гор сошли лавины. Битва вмиг прекратилась. Рык был такой могучий, что пронизал Илгру до костей. Земля под ногами вздрогнула и заколыхалась. Звери попрятались, ручьи подернулись рябью, в воздухе стало черно от птичьих стай, выпорхнувших из леса. На вершине Кулкараса от гранитного пика откололись целые пласты снега и льда и с мягким гулом обрушились на деревья далеко внизу, ломая могучие стволы, как сухие соломинки.

Змей не мог бы выразить свою волю яснее.

Потом Вермунд опустил голову, закрыл глаза и, казалось, снова погрузился в глубокий сон.

Инвеки побледнели и сложили оружие. Без единого слова они бросились бежать туда, откуда пришли, не забрав с собой ни пленных, ни скота, ни трофеев, ни славы.

А Илгра скрестила руки на груди и впилась свирепым взглядом в далекого дракона. Он защищал не ее соплеменников, а свой личный запас продовольствия, и от этого ее ненависть не стала меньше.

* * *

Через четыре года обучения Карзад Каменный Кулак объявил: больше он ничему не может научить ее. Мало того, Илгра уже далеко превзошла его в искусстве чародейства. Но предупредил еще раз: мастерство не всегда равнозначно мудрости.

Илгра поблагодарила его. Она была признательна шаману за учебу и за долгие годы даже привязалась к ворчливому старику.

Потом Карзад взял ее за рога и сказал:

– Я знаю тайное желание твоего сердца, Илгра Хромоножка. И понимаю его. Когда-то у меня была подруга, сильная неукротимая Рогатая, чем-то похожая на тебя. Но однажды весной она набрела на медведя, проснувшегося после зимней спячки. Он был зол и голоден и напал на нее. Я нашел ее еще живой, но все мои годы учебы, все знания и умения не смогли исцелить ее.

– Поэтому ты и пустился в странствия? – спросила Илгра.

Карзад кивнул, все еще не выпуская ее рогов.

– Тот медведь был одиноким самцом без собственной территории. Я пошел по его следам, чтобы найти и уничтожить, но так и не сумел отыскать. А с тех пор прошло больше двадцати лет.

– Тогда почему ты не вернулся домой?

Шаман улыбнулся. Она впервые увидела его искреннюю улыбку.

– Потому что на свете есть множество тех, кому нужна помощь, а помогать другим – это величайшее добро и лучшее применение моей жизни. Мало кто в нашем племени идет таким путем, Илгра, но мой тебе совет таков: оставь свои мечты о мести, пока они не погубили тебя. Дракон превосходит нас всех. Ты сильна и умна и заботишься о нашем народе. Грустно будет потерять тебя в безумном приключении, сгубившем уже многих наших молодых воинов.

Илгра молчала, обдумывая его слова. Потом сказала:

– Твой совет, Карзад, очень много значит для меня, и я благодарю тебя за него, но я не могу забыть отца и не могу отречься от своей мечты.

– А разве я сказал, что ты должна забыть его? Я не стану спорить с тобой, Илгра. Только подумай хорошенько еще раз. Ты была хорошей ученицей. И какой бы путь ты ни выбрала, я благословляю тебя. Пусть боги даруют тебе удачу и пусть твой ум всегда останется острым, а рассудок ясным.

После этого Карзад отпустил ее рога и снова тронулся в путь. И Илгра знала: он не скоро вернется.

Обретя уверенность в своих способностях, Илгра с удвоенным рвением взялась за дело. У нее созрел план: дракон – порождение огня, и если погасить этот огонь, то, может быть, Вермунд погибнет. А чем еще потушить пламя, если не очистительной силой воды?

Она три дня шла по краю долины, отыскивая место, подходящее для ее замысла. И наконец вспомнила о небольшом озере, куда часто ходила купаться, том самом, на берегу которого еще девочкой наблюдала смертоносное появление Вермунда.

Само озеро было слишком мало для ее целей, но излишек воды из него вытекал в глубокое извилистое ущелье с отвесными каменными стенами, почерневшими от сырости; там среди зеленых пятен мха и лишайников извивались длинные плети стеблей, на которых по весне распускались бледные цветы. Если перегородить ущелье в самом узком месте, то за плотиной скопится огромная масса воды, а когда она прорвется, горе тому, кто очутится на пути. Могучий поток будет швырять его, колотить о каменные стены, и от несчастного останется только воспоминание.

Какая приятная мысль.

Но Илгра не спешила ни с кем делиться своими планами. Она не была уверена в успехе, но все же не видела никаких выгод от споров и обсуждений. Ничто не свернет ее с избранного пути. Кроме того, поток воды не несет никаких опасностей для скгаро: ручей бежал к югу от деревни и, подобно многим ручьям в горных складках, впадал в полноводную реку Храллок, протекавшую по долине с севера на юг, от завоеванного Кулкараса до далекого зубчатого Улварвека, отмечавшего границу племенных земель.

Но задача предстояла нелегкая. Для начала – построить плотину. А когда она будет возведена, заманить Вермунда Лютого в ущелье. По осени ее соплеменники обычно ловили гусей – копали узкие канавы с покатым дном и укладывали приманку – нутряное сало. Гуси ныряли за добычей и застревали в глубоком конце канавы, где не могли расправить крылья и взлететь. Что гуси, что дракон – ловушка будет действовать одинаково.

Не теряя времени, Илгра принялась воплощать свой план в жизнь.

Первым делом она ушла из семейного жилища и соорудила себе хижину над ущельем. Мать была с этим категорически не согласна: она считала, что Илгра не должна отдаляться от повседневных деревенских дел.

– Нехорошо это, – твердила она. – Ни для тебя, ни для нас.

Но Илгра упорствовала, и расставание проложило между ними болезненную трещину. Что касается остальных скгаро, они восприняли уход Илгры без вопросов. У Рогатых плетельщики чар всегда считались стоящими поодаль от обыденного хода жизни, и странность в их поведении была ожидаемой.

Поселившись в хижине, наедине с шумом ветра и воем волков, Илгра принялась за работу. Произнося слова силы, она проложила по земле новое русло и повернула излишек воды из родникового озера в канал, бегущий вдоль края ущелья. Когда ручей отыскал новый путь, она легко смогла спуститься в каменную чашу, не вступая в борьбу с потоком воды.