Виола продемонстрировала ей обложку «Журнала путешественника» с изображённой на ней гигантской миногой размером с морское чудовище, по телу которой пробегали электрические разряды. Баркли было не видно, на какой она уже странице, но судя по тому, как внимательно она читала, в главе наверняка говорилось о Гравальдоре.

– Это одна из моих любимых книг! – воскликнула Этель. – Я прочла её не меньше десяти…

– И даже спала с ней, – скучающим тоном добавил Абель. – Использовала вместо подушки.

– Ну я хотя бы не рыдала над погнутой карточкой Клифтона Лангера!

– Я… это было всего один раз! Его грифон магией может вызывать огненный дождь! Он живая легенда! И потом, как ты можешь любить эту книгу после того…

– Конли Мёрдок был гением!

Виола так погрузилась в чтение, что не обращала внимания на Митзи, кусающую её за мочку уха.

– Что в нём такого особенного? – спросил Баркли.

Этель обескураженно на него уставилась.

– Один раз он заплыл в пасть акулы-крюка, страдающей от зубной боли, чтобы помочь ей! Он оседлал птеродрагина! И собрал больше данных о чудищах, чем любой другой чудолог – описал больше тысячи видов!

– Думаешь, его книга поможет мне завтра на экзамене? – мрачно спросил Баркли.

– Вряд ли… она скорее для продвинутого уровня. Но ты можешь начать с этих.

Она подтолкнула к нему стопку книг.

В душе Баркли затеплилась надежда. Читать? Это он всегда был готов, проблема была во времени. А все книги Этель, к несчастью, были чудовищно огромными, с тонкими до полупрозрачности страницами, полными таких маленьких слов, что ему приходилось щуриться, чтобы их разобрать.

– Я сдавала этот экзамен, – подала голос Виола, ненадолго отвлёкшись от книги, чтобы отогнать Митзи, нацелившуюся полакать из её кружки с грушёвкой. – Вопросы там элементарные. Вроде того, кто был первым Верховным чудологом, для чего используется соцвемельница, и названия шести чудищ легендарного класса…

– Элементарные? – вскрикнул Баркли. – Но я ничего этого не знаю!

Абель пожал плечами:

– Это всё нужно знать лишь тем, кто собирается пойти в учёные. Нас это не касается.

Баркли вспомнил, как Мандип перечислял разные роды деятельности чудологов.

– А кем вы хотите стать?

– Стражами, конечно же. Кто защищает города от диких чудищ. Они всегда были самыми известными и могущественными, и за их миссии положены самые большие награды. В этом Отборе участвуют всего несколько мастеров-стражей, но, думаю, нас отберут.

– Ты нас сглазишь! – прошипела Этель.

Абель хмыкнул.

– Хватит так переживать.

Но Баркли знал, что ему переживать стоило, и ещё как. Он пробежался глазами по предисловию труда под названием «Дикоземья, книга 1: Лес». Затем заставил Виолу ответить на упомянутые ею вопросы. Первым Верховным чудологом была Файза Асфор, которая, если верить преданию, стала партнёром всем шести легендарным чудищам и магией не позволяла им покинуть пределы Дикоземий. Соцвемельницы использовали для лечения сильного летнего кашля. А шесть легендарных чудищ звали Шакуль, Димондейз, Раажнавар, Лохмордра, Навраштя и Гравальдор.

– Тебе не нужно всё это знать! – запротестовал Абель. Он потянулся и зевнул. – Лучшее, что ты можешь сделать – это хорошенько выспаться.

Баркли сильно сомневался, что ему удастся заснуть, и решил вместо этого посидеть за книгами. Может, Абелю и не о чем было волноваться, потому что хотя бы один мастер-страж должен был обратить на него внимание, но такой расклад был не для Баркли. Ему необходимо было победить. А если он провалит первый же экзамен, это станет плохим началом.

Несколько часов спустя, после того как Виола наконец уговорила его, что заплатит за два номера, Баркли лежал в постели и читал при свете свечи, пока в глазах не стало всё расплываться, а в висках не застучало. И всё равно он продолжал читать и делать заметки. Да, последним, кем бы ему хотелось стать, это чудологом, но он любил учиться. Это занятие было для него настолько привычным, что он почти мог представить спящего в соседнем углу Селби и раскатистый храп мастера Пилцманна, сотрясающий всю гостиницу.

Он заснул, прижавшись щекой к открытой странице, и впервые со дня ухода из дома его сон был крепок и беззаботен.

Глава 13

Письменный экзамен проходил на рассвете в отделении Гильдии, хотя со вчерашнего дня его интерьер сильно поменялся. Рядом с камином поставили большой подиум, на котором сидело больше шестидесяти взрослых, каждый выглядящий чуднее предыдущего. Стены теперь украшали пыльные тканевые вывески с вышитыми деревьями и чудищами. К потолку подвесили люстру из веток и мха, а роль свечей исполняли сидящие на них чудища, напоминающие огромных светлячков, излучающих тёплое коричневатое сияние.

– Ученики, пожалуйста, займите ваши места, – обратился к ним Казимир Эрхарт. Так как до этого Баркли видел его лишь сидящим, он удивился, какой тот на самом деле маленький. Главный чудолог был похож на перевёрнутый жёлудь: весь из себя округлый, на тоненьких коротеньких ножках.

Две сотни учеников хлынули к столам. Баркли, Этель и Абелю удалось сесть рядом за один из стоящих впереди столов, откуда им были хорошо видны мастера. Руна, сидящая позади, легонько кивнула Баркли.

Стул Баркли дёрнулся. Повернувшись, он увидел позади Тэджа. Тот невинно засвистел, не отрывая глаз от пергамента.

– Прежде чем мы начнём, – сказал главный чудолог, – я хочу попросить вас поблагодарить аплодисментами Сорена Рейкера, сделавшего щедрое пожертвование на ремонт отделения Гильдии в Сикоморе.

Сердце Баркли испуганно сжалось, когда Сорен, сидящий с краю в переднем ряду, поднялся. Светлые волосы мужчины были аккуратно зачёсаны назад, и сегодня он щеголял в дорогом пальто, отороченном мехом. Почти все ученики и мастера захлопали.

Сорен тоже приметил Баркли. Когда он отвешивал поклон, его глаза неприятно заблестели, как у хищника при виде добычи. Баркли торопливо отвёл взгляд и соскользнул вниз по спинке стула, стараясь стать как можно меньше. Его ладони вспотели.

– А теперь позвольте представить вам прокторов первого экзамена, – продолжил Эрхарт. – Мандип Ачаря и Руна Расгар.

Мандип и Руна встали под возбуждённое перешёптывание. Вместе два мастера выглядели внушительно, чему немало способствовал контраст медных очков учёного и кольчужной куртки стража.

– Перед каждым из вас лежит брошь, – начал Мандип. Баркли вытянул руку, пожалуй, к самой некрасивой броши из всех, что ему приходилось видеть: вместо драгоценного камня в неё был вделан непримечательный камушек,