Пока Абель дрых прямо на кафельном полу, Виола провела Баркли по теплице, рассказывая по очереди о каждом грибе, папоротнике и фрукте. Баркли всё подробно конспектировал, как прилежный ученик, задавал множество вопросов и под конец пересказал ей всё, что узнал. Удивительно, но он получил от процесса удовольствие. Лекция Виолы вышла очень детальной, и Баркли восхитился, как много она знала наизусть. Даже Этель постоянно что-то черкала себе в тетрадь, записывая за ней.

Виола определённо была отличной ученицей чудолога, возможно, даже выдающейся. И вела себя с Баркли куда терпеливее, чем он с Селби. Ему стало любопытно, что у них с Сирилом случилось, но спрашивать не стал, не желая её расстраивать, тем более когда она тратила личное время, готовя его к экзамену, вместо того чтобы сосредоточиться на поиске Гравальдора.

– От него пахнет прямо как от тебя, Баркли! – Этель указала на насекомоподобное чудище, сидящее на капусте скунса.

После этого Баркли недовольно пыхтел всю дорогу до их следующей остановки в продуктовом магазине. Этель и Абель ушли купить себе по большой бутылке грушёвки, а Виола повела Баркли в мясной отдел.

– Внутри своей метки чудища пребывают в стазисе, – объяснила она, – но в обычном мире им хочется есть и спать. Есть шанс, что тебе придётся призвать Корня во время практического экзамена, поэтому нам следует с ним потренироваться. А для этого тебе надо выяснить, как и чем его кормить.

– Мы серьёзно будем звать его Корень? – проворчал Баркли.

– Ну, лучше так, чем никак.

Виола указала на кровавые куски мяса за стеклом.

– Корень – хищник.

– Естественно, – пробормотал Баркли.

– Купим разных видов мяса и посмотрим, что ему больше понравится.

– А если ему нравится человечина?

Виола пожала плечами, будто в этом не было ничего особенного.

– Сомневаюсь, что человеческое мясо ему по вкусу – слишком жёсткое и сухое. – Поймав полный ужаса взгляд Баркли, она рассмеялась. – Шучу! Но нет, не думаю, что Корень предпочитает человечину. Если верить «Журналу путешественника», чудища в принципе не едят людей. В эту глупость только бесполеземцы верят.

– Ты продолжаешь его читать, даже зная, что Тэдж – сын Мёрдока? И что Сорен был его напарником?

Виола принялась поправлять свои золотые значки. Баркли уже убедился, что так у неё выражался душевный дискомфорт.

– В нём очень… много полезной информации! И мне до сих пор не верится, если честно. Конли Мёрдок был таким замечательным! Каждая страница «Журнала» практически пропитана его любовью к чудищам.

– Ага, такой сильной, что он, похоже, был готов их красть, – пробурчал себе под нос Баркли.

Но они, тем не менее, последовали рекомендации книги и покинули магазин с сумками, полными свёртков с мясом лося, козы, белки и борова. С этим кровавым пиром в руках они отправились на небольшую поляну за городом. Этель и Абель устроились на бревне, чтобы понаблюдать и заодно привести в порядок свои коллекционные карточки и записи, а Виола приступила к следующему уроку.

– Каждое чудовище наделяет своего чудолога несколькими уникальными способностями. Так, я могу пользоваться магией света, как Митзи. Предлагаю тебе поэкспериментировать со своими.

Баркли знал пока лишь о двух полученных от Корня способностях: он мог бегать с невиданной для себя ранее скоростью и призывать ветер.

Он попытался пробежаться, но на снегу это было нелегко, да и зрители заставляли его нервничать. В итоге он поскользнулся на обледеневшем камне и шмякнулся лицом в снег.

Абель захохотал и подавился питьём.

– О да, Тэджа это точно заткнёт.

Баркли, морщась, поднялся.

– Но я бежал быстро?

– Да, – заверила его Этель.

– Быстрее ветра?

– Если тебя это утешит, то да, – вставил Абель.

Баркли поджал губы и повернулся к Виоле:

– Что я делаю не так? Раньше же у меня получалось.

– Лишь когда тебе угрожала опасность и ты действовал инстинктивно, – напомнила она. – Пока ты почти ничего не знаешь о своих силах, точно так же как ты практически ничего не знаешь о своём чудище. Призови его из метки, так ты сразу почувствуешь себя сильнее.

Баркли понимал, что рано или поздно ему придётся это сделать. Чтобы стать первым по результатам Отбора, прежде он должен был феноменально показать себя на тренировке. И без люфтхунда тут было не обойтись.

Но ведь он хотел избавиться от метки, потому что не желал быть чудологом.

– Давай я сначала попробую кое-что ещё, – решил он и поднял руки, как когда давал отпор Тэджу и Сорену.

«Ветер!»

Ветер отозвался. Он пронёсся по Лесу, звеня сосульками и смахивая с веток снег.

Этель вежливо захлопала. Абель зевнул.

– Неплохо для первой попытки, – похвалила Виола.

Баркли надулся.

– По мне, очень даже здорово.

– Ты его совершенно не контролировал. Откуда ты призвал ветер? Куда ты его направлял?

Баркли над этим не задумывался. Он просто позвал ветер, и тот ответил. А тогда, в Занудшире, ему даже думать не пришлось. До этого момента он и не пытался давать ветру какие-то конкретные указания. Он его не контролировал. Ветер сам знал, что ему делать.

Но сейчас Баркли стиснул зубы и попробовал ещё раз.

«Ветер!»

И ещё.

И ещё.

И ещё.

Всякий раз ветер дул с другой стороны в новом направлении. Неважно, как бы сильно ни концентрировался Баркли, ветер его не слушался. Лишь когда очередной сильный порыв сбил Виолу с ног, она приказала ему остановиться и коротко отчитала:

– Смирись уже. Тебе придётся призвать Корня из метки.

Она была права, и Баркли это знал. Он сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Ни Виола, ни Этель, ни Абель не выглядели испуганными. И – да, возможно, не все чудища были ужасными, но люфтхунд – это вам не какой-то крошка поганник, боящийся щекотки. Он был опасен. Пусть даже он и помог Баркли сбежать от Сорена.

«Выходи», – мысленно позвал Баркли, молясь, чтобы это не стало непоправимой ошибкой.

В ответ между деревьями просвистел холодный ветерок, заставив Баркли содрогнуться всем телом. Люфтхунд возник на краю рощи чернильным пятном на чистом снегу.

Абель вскочил, не сдержав восторга:

– Баркли! Ты не говорил, что у тебя люфтхунд! Они же жуть какие сильные!

– И красивые! – добавила Этель, торопливо открывая чистую страницу альбома. – Он даже выглядит как ты, Баркли!

Баркли их не слушал, всё его