Лайем видел, что Уэбб сбит с толку и озадачен, а еще раздражен его поведением. Это объяснимо. Но Лайем был уверен, что человек, связанный с торговлей людьми, очень скоро появится на сцене. Наверняка он внимательно следит за тем, кого вызывает Уэбб, которого используют втемную, и попытается выяснить, связан ли приезд Лайема с разработкой «Омегой» группы, торгующей людьми.

– Ничего в этой записи не показалось тебе подозрительным, Уэбб? Например, что преступник выставляет напоказ темные волосы и прячет лицо? И почему она не убежала из дому, хотя возможность такая была?

Теперь Уэбб был весь внимание, но у Лайема больше не было времени на разговоры.

– Здесь происходит что-то нехорошее. Возможно, ты знаешь что, – произнес Лайем и добавил почти шепотом: – Не допусти этого.

– Кто ты?

В следующее мгновение дверь допросной распахнулась, и вошел немолодой мужчина в форме.

– Гетц, давненько мы не встречались, – с порога произнес он. – Не думал еще раз тебя здесь увидеть.

Перед ним стоял шериф Макбрайен. Может ли он быть связан с преступниками? Знает ли, что Лайем служит закону?

Уэбб был удивлен появлению босса еще больше, чем Лайем.

– Не ждал вас в такое время, шериф.

– Узнал, что мой старый друг Гетц заехал в наши края, и не мог его не повидать. Что делаешь здесь, сынок?

– Приехал навестить старого друга.

– Уж не Ванессу ли Эпперсон?

– Да, мы вроде как снова вместе. – Лайем откинулся на спинку стула. – Потянуло, знаете ли, все-таки первая любовь.

– Давненько тебя не было. – Макбрайен подошел ближе. – Просто так потянуло или по какой-то причине?

Лайем небрежно пожал плечом.

– Она неожиданно мне позвонила. Женщина… Кто их поймет?

– Я вызвал мистера Гетца с целью проверить показания мисс Эпперсон по делу сбежавшей девушки, совершившей убийство, – отрапортовал Уэбб. Он явно стремился произвести впечатление на начальство своим рвением.

– Нашел что-то для нас интересное? – спросил шериф и прошел к свободному стулу рядом с помощником, но не сел.

Уэбб уставился на Лайема, но тот остался сидеть с непроницаемым лицом. Шериф был очень близко, к тому же он опытный и умный. Уэбб должен сам принять решение на основании их разговора.

– Нет, ничего интересного, – с секундной задержкой ответил Уэбб.

Лайем мысленно выдохнул с облегчением.

– Я вызвал его, зная о прошлых делах, – продолжал Уэбб, – подумал, может, и на этот раз он замешан.

Макбрайен прищурился:

– Мистер Гетц не упомянул, где сейчас служит?

Лайем выпрямился и насторожился.

Черт! Шерифу все известно. Старый лис копнул глубже и все о нем узнал. Специально пришел рано утром в субботу, чтобы прочитать личное дело, решил не откладывать.

– Я ведь могу не называть тебя «мистер», верно, Гетц? – спросил Макбрайен, глядя прямо ему в глаза. – Предпочитаешь обращение «агент», раз служишь в «Омеге»?

– Что? – не сдержавшись, выпалил Уэбб. – Но этого нет в личном деле.

– Нет. Но я поискал и нашел, что нужно. Это правда.

Лайем пристально посмотрел на Уэбба, словно говоря: «Вот что я имел в виду, спрашивая, не интересовался ли кто-то здесь мной?» Оставалось надеяться, что помощник шерифа его понял.

– Я здесь неофициально, – ответил Лайем. – Поэтому не упомянул о службе.

– И терпел, что Уэбб относится к тебе как к подозреваемому? Как долго ты собирался скрывать причастность к спецслужбам?

Лайем понимал, что должен тщательно подбирать каждое слово.

– Я уже сказал, что приехал по личному делу, – подмигнул он офицерам. – Думаю, Этвуд вам уже все рассказал.

Макбрайена его слова не убедили.

– Послушайте, Ванесса тоже не знает, где я служу. Неизвестно, как у нас сложится, пока я решил ей не говорить. – Он качнулся на стуле. – Помощник шерифа спрашивал меня о сбежавшей девочке, но я ничего о ней не знаю, и Ванесса тоже. Зачем мне рассказывать об «Омеге», если я ни при чем? Так лучше для всех.

Лайем помолчал и взглянул на Уэбба:

– Кроме того, когда говоришь, что ты агент федеральной службы, люди начинают нервничать. Уэббу не о чем беспокоиться, он выполнял свою работу. Учитывая мою связь с Ванессой, он действовал верно.

Шериф повернулся к помощнику:

– Все так и есть?

– Да, сэр.

Лайем широко улыбнулся:

– Видите? Я чист. А теперь, если позволите, мне бы хотелось скорее оказаться в месте более приятном, чем этот кабинет. – Он подмигнул мужчинам. – Если понадоблюсь, найдете меня в квартире Ванессы Эпперсон. Там, откуда меня забрал Уэбб.

Лайем поднялся. Он сделал все, что мог. Хочется верить, что Макбрайен купился.

– Что ж, примите наши извинения за ошибку, – сказал Уэбб. – Надеюсь, вы не держите на меня зла.

– Вы делали свою работу, я все понимаю. – Лайем пожал ему руку, но задержал на секунду дольше. – Надеюсь, будете и впредь действовать также профессионально.

«Ты меня понял, приятель?» – говорил его взгляд.

Уэбб кивнул. Значит, понял.

Шериф хранил молчание. Лайему не удалось понять его состояние. По-прежнему подозревает?

Когда они вместе вышли из кабинета, Макбрайен похлопал его по спине.

– Я рад, что ты нашел себя и встал на сторону закона. Хорошие парни нам нужны, Гетц. – Он протянул ему руку, и Лайем заставил себя пожать ее, хотя ему больше хотелось прижать шерифа к стене и заставить признаться, где держат девушек.

Теперь у Лайема не осталось сомнений, что за этим стоит Макбрайен.

– Приятно быть одним из хороших парней, шериф, – сказал он и воздержался от едких намеков.

Они вместе вышли в фойе, и он сразу увидел Ванессу. Она не должна здесь быть, но, черт, как приятно ее видеть. К тому же это подтверждало рассказ о вспыхнувшей вновь любви.

– На самом деле мне сейчас нет дела ни до хороших парней, ни до плохих, – сказал он, кивком указывая на Ванессу. – У меня есть она.

Макбрайен усмехнулся. Лайем подмигнул ему. Остается надеяться, что Уэбб принадлежит к хорошим парням и будет тщательно следить за тем, что вокруг него происходит. Со своей стороны Лайем указал ему, на что обратить внимание. Он знал, что за ним следят оба, когда шел через фойе к Ванессе. Она едва не вскрикнула, когда он встал рядом.

– Я не должна была приходить, но…

Он прервал ее поцелуем, боясь, что она испортит представленную им легенду. И еще хотел доказать, что они в близких отношениях. А еще потому, что просто не мог находиться с ней рядом и не целовать.