Да уж, другого такого епископа, как Жерар, в Державе небыло.

– Мало хорошего в том, чтобы расти, зная: были истребленытысячи невинных младенцев, и лишь тебе позволено спастись, – заметил Антуан.

Я непроизвольно сложил руки лодочкой. Сестра, прости такиеречи… и прости, что я их слушаю!

А епископ, бывший когда-то вором, и старик, бывший когда-толетуном, уже сцепились намертво. В самом настоящем богословском диспуте, обапоочередно забираясь в ересь.

– Каждый отец бережет своего ребенка! – резко возразилЖерар. – И Господь мог сберечь Сына Своего!

– Плох тот отец, что бережет своего ребенка, но пройдет мимочужого, которому грозит беда, – немедленно парировал Антуан.

– Людям дана свобода, свобода творить и добро, и зло. Все мы– дети Господа. Но никакой родитель не следит за каждым шагом своего ребенка.

– Потому я и говорю, что не мог Бог спасти Своего Сына ипозволить погибнуть другим. Он мог либо остановить Ирода вовсе, либо смиритьсяс тем, что Его Сын разделит общую судьбу, – торжествующе заявил Антуан. – Иноеневозможно! Окажись Ирод милосерднее, не пришлось бы Господу брать себе Пасынкасреди людей. Но произошло то, что не могло не произойти!

Жерар покачал головой. Пробормотал, с некоторым восхищением:

– Казуист… Да, наш мир таков, каков он есть. И вряд ли могбыть другим. Но зачем Богу снова брать себе Пасынка из числа людей? Значит лиэто, что Искупитель в чем-то ошибся? Или близится день Страшного Суда? Церковьсейчас раздроблена, вряд ли это тайна. Но более того, Церковь одержима желаниемузнать Изначальное Слово. Получить все богатства, скопленные за две тысячи лет.Я понимаю, когда эта жажда движет Владетелем… – Епископ усмехнулся и уточнил: –Заставляет охотиться за собственным сыном. Блеск железа всегда слепил людямглаза и омрачал разум. Но Церковь, одержимая корыстью, – это не та Церковь, которуюосновал Искупитель.

– Ваше преосвященство, но ваш голос многое значит… – заметилАнтуан.

– Многое. Но он далеко не решающий. Преемник Искупителя,Юлий, тоже здравомыслящий и бескорыстный человек. Более того, глава Церкви.Однако и ему не под силу остановить охоту. Он хотя бы пытается доискаться доправды… понять, кто есть Маркус… но многим нужна лишь Книга, которую прячетпринц.

– И что вы будете делать? – спросил Антуан.

Жерар ответил не сразу. Молчал так долго, что я ожидалнового обращения к притчам. Но вместо того епископ спросил меня:

– Восьмой, говоришь?

– Я, Хелен, Луиза, Арнольд, Жан, Йенс, Антуан, – перечислиля. – Так или иначе, но мы уже следуем за Маркусом. Сомневаемся в нем, боимся,но следуем. Все-таки я думаю, что он Искупитель. Новый Искупитель, пришедший вмир. Добро, а не зло. И если ваше преосвященство… то нас станет восемь.

Жерар молчал.

– Может быть, он Искупитель, – сказал Антуан. – Может быть,Искуситель, а час Искупителя еще не настал. А может быть, просто человек, в чьихруках самая святая тайна мироздания. Но я хотел бы понять это сам. И… если вашепреосвященство разделяет эту тягу к истине… Вы ведь не зря следовали вАквиникум? Возможно, это и впрямь знак свыше?

– Я всего лишь сел и подумал: куда может отправиться Маркус,– сухо сказал Жерар. – Подальше от Державы, но чтобы при этом не попастьруссийской разведке. Подумал об Иудее. Самый удобный маршрут – через Паннонию иОсманскую империю. Потом я стал выяснять все о его спутниках. Ильмар уже не шелв счет, я знал, что он схвачен. А вот Арнольд, офицер Стражи… Он родом из-подВены. Старший сын клана. По всей Паннонии живут его родственники, которые неиспугаются гнева Дома и помогут ему. Вот тогда я и решил отправиться вАквиникум, полечить кости в его купальнях.

Немножко отдернув занавеску, я стал смотреть в оконце. Надоже… вот таких тонкостей про Арнольда я и не знал. Лишний довод в пользуПаннонии, узнает Жан – обрадуется своей прозорливости.

Неслась за окном дорога, мелькали вдали черепичные крышималенькой деревушки. Мы уже ехали в гору, но шестерка крепких лошадей покатянула исправно. Где-то позади остался дилижанс, в котором мы начали путь и вкотором наверняка судачили сейчас о двух иудеях, взятых епископом в своюкарету. Простые разговоры, простые заботы. Не то, что у нас.

– Если Маркус – Искуситель, а мы не поймем этого, все адскиельды наши, – сказал за спиной Жерар.

Антуан немедленно отозвался:

– А если не захотим разобраться? Испугаемся выпавшей судьбы?

На самом-то деле наша судьба решалась сейчас. Не посмеетбунтарь-епископ так далеко пойти против воли Церкви, передаст нас в руки святыхбратьев – и все. Придется Маркусу других апостолов искать, если, конечно,самого не схватят. Никто его не защитит. Если уж Бог собственного сына отримского меча не спас…

– Еще четверо, – сказал Жерар. – Любопытно. Лишь один из нассохранит верность Искупителю… если все пойдет так же.

И я понял, что на время наша судьба решена.

– Ничего не может повторяться, – сказал Антуан. – Ничего.Ветер играет песком, строя в пустыне барханы. Они похожи друг на друга, ностоит приглядеться – и видно, что различий больше, чем сходства. Даже песчинкине одинаковы, и ложатся рядом по-разному. А что говорить о людях?

– Люди не песок, – ответил Жерар. – Мы можем идти противветра, пока хватает сил.

Такой роскоши, как нынче, я давно не встречал.

Сидели мы на террасе, куда вели двери только из нашихномеров. Лучших номеров лучшей в городе гостиницы «Геллерт». Сидели втроем: я,Жерар и Антуан. Аквиникум встретил нас почти по-летнему теплой погодой, исидеть в четырех стенах не хотелось. На столе было и белое и красное вино, иперсиковая наливка, и изобилие легких закусок: от знаменитой на всю Державугусиной печенки по-гечейски до сыра на палочках по-аквиникумски. Для серьезнойеды время еще не пришло, мы только что проснулись после последнего, самогодолгого и тяжелого перегона. В город мы приехали глубокой ночью, разглядеть еготолком не удалось, да и глаза уже слипались.

– Вот эта гора, – протянул руку Жерар, – носит имя СвятогоГеллерта.

Терраса выходила как раз на эту гору… ну, может, и не гору,а высокий крутой холм. Очень живописный, украшенный во многих местах беседками,виадуками, скульптурными группами.

– Давным-давно проплывал по Дунаю епископ Геллерт, –продолжал рассказ Жерар. – Увидел он Аквиникум и вышел на берег, чтобыпроповедовать здесь Слово Божье. Но в ту пору Аквиникум был как раз подосманскими язычниками, и они схватили епископа. Засунули его в бочку, непоскупились – вбили в бочку сто одиннадцать гвоздей и, насмехаясь: «Спасет литебя твой Бог»? – скатили вниз с откоса. Но епископ Геллерт и впрямь имел Словосильное и праведное. Произнес он Слово и взял на него все гвозди из бочки,ничуть при этом не поранившись. А потом, когда бочка упала в воды Дуная, взялон на Слово и все клепки из бочки, развалилась она, и вышел Геллерт на берегцелым и невредимым. Увидав это, поганые язычники устыдились и испугались. Аепископ Геллерт построил храм, употребив для того все сто одиннадцать гвоздейиз бочки, и проповедовал там веру в Искупителя и Сестру. С тех пор в Аквиникумевера укрепилась и прирастала непрерывно.