Санни бежала по территории больницы, выставив перед собой руку с пропуском, как в американской игре, название которой уже успела забыть. В другую руку больно вцепился Защитник — ему не нравилась хозяйкина нервозность, он то и дело сердито тявкал. Увы, хозяйка игнорировала намеки. Она не просто задержалась — старый волхв отнял втрое больше времени, чем было возможно. Сашенька горевала, если подруга запаздывала всего лишь на четверть часа — когда могла вспомнить, что ждет кого-то.

На подходе к флигелю Санни резко притормозила, увидев серебристую машину господина мэра: Вадим Алексеевич навещал свою невесту каждый день. Иногда Санни ловила себя на мысли, что завидует двойнику: никто и никогда не любил ее даже приблизительно так, как Вадим — Сашеньку. Если "белая зависть" сушествует, это была она, и вовсе не потому, что дни новой лучшей подруги оказались сочтены. Саша-Санни оценивала себя здраво и самокритично: "терпеливая" и "нежная" — не про нее. Она — язвительная, ехидная и злопамятная. К тому же — пессимистка.

Охранник Анатолий фамильярно помахал ей и машины. Санни старательно его не заметила.

"Да-да. Я — злопамятная дрянь, а другая в вашем гадском мире не выживет!"

На диване возле палаты Сашеньки сидел Вадим, уткнувшись лицом в ладони. Кто-то оказался большим пессимистом, чем Санни, и ее это не радовало. Она замерла, поняв: несгибаемый мэр позволил себе слабость лишь потому, что знал: его никто не увидит. Камеры наблюдения — не в счет: попавшее на них не выйдет за стены поста охраны.

Нужно было деликатно кашлянуть, но Степлер опередил хозяйку. Вопль сыча резанул по ушам, заставив Вадима вскинуть голову. Санни успела заметить, как его горе вытеснило раздражение, а через миг появилась обычная маска невозмутимости с толикой высокомерия.

Еще она заметила, что под глазами у Вадима залегли тени. Господину мэру не мешало принять контрастный душ и побриться. Или махнуть на все рукой и хорошенько выспаться.

Выражать этому человеку сочувствие было бы очень большой ошибкой.

"Ляпни глупость в духе "Мне жаль…" и получи порцию ненависти за то, что не сдохла из-за проклятья. М-да. Звучит как слоган для распродажи. Даешь две ненависти по цене одной! Кстати… а это может сработать. По крайней мере, он переключится с горя на что-то еще. Пострадаю во благо своей невезучей копии."

***

Санни плюхнулась на диван рядом с Вадимом. Макияж загубила сырость, волосы повисли сосульками, штанины джинсов промокли, но ее это не беспокоило: господин мэр не был тем, с кем имело смысл флиртовать.

— Поздравьте меня. Первое волшебство осуществила почти успешно.

— Я в курсе, — ответил мэр равнодушно. — Мне доложили, что Велич счел тебя обучаемой.

— Даже не спросите, кто оказался моим наставником? Очень суровый попался тип, практически — беспощадный. Замуровал без еды и воды, пришлось портить мебель, чтобы освободиться, но — та-да! — я все же здесь. Да, — прибавила она как бы невзначай, — зовут его Игорь Иванович.

— Гм, — мэр стал чуть менее равнодушен, даже повернулся к собеседнице. — Отставной бригадир? — в глазах Вадима промелькнул интерес и — о чудо! — кажется, тень сочувствия. Этого Санни совершено не ожидала. — На твоем месте я бы был с ним поосторожнее.

Рука Санни невольно прижалась к груди — туда, где был спрятан злополучный рисунок. Сердце забилось чаще.

"Показать документ, или пока еще рано? От горя-то я его отвлеку стопудово, но выживу ли после этого?.."

— В каком смысле — поосторожнее? — спросила она так небрежно, как только могла.

— В прямом, — Вадим пожал плечами. — Он — лучший, но, как ты успела заметить — беспощадный. Методы у него, мягко говоря, радикальные: не все ученики выжили.

— А-а-а… — Санни махнула рукой. — Знаю: усвоила на собственной шкуре. В общем, просто хотела предупредить: если сегодня в городе будут взрывы, торнадо или землетрясения, это — моя работа: выполняю домашку.

— Валяй, — усмехнулся Вадим. — Выживешь — отправлю в карьер добывать глину. Ее в холодные месяцы как раз нужно взрывать. Сэкономишь мне средства.

"Или господин мэр повеселел, или… на этом мысль обрывается. Не бог весть что, но, по крайней мере, он больше не выглядит так, словно готов заплакать."

— Можешь идти самоубиваться прямо сейчас, — тихо добавил Вадим. — Она сегодня никого не узнает.

***

Санни все-таки взяла господина мэра за руку — сначала сделала это, а потом поняла, что натворила. Поразительно — Вадим не оттолкнул ее, не обжег ненавидящим взглядом. Скучный кружок казенных часов на блеклой стене отмерял секунды их жизней — словно лезвием отсекал. Они сидели, молчали и благополучно пропустили момент, когда дверь в палату Сашеньки распахнулась.

Черноволосая девушка в ярком голубом платье подошла, встала напротив них и уперла руки в бока.

— Жду-жду, пока наговоритесь, а вы все не идете. Забыли про меня, что ли?

Санни мгновенно очутилась на другом конце дивана. Сашенька улыбнулась ей:

— Если Диму пришлось тебя утешать, случилось что-то из ряда вон выходящее. Хотела бы знать, что. Ты же смелая, не то что я — даже паука прогнать не могу.

— У тебя снова паук в комнате? — подорвался Вадим. — Я сейчас разберусь!

Девушки остались одни. Еще месяц назад они могли устраивать розыгрыши, притворяя друг другом. Теперь же эффект зеркального отражения почти исчез, и виной тому был не цвет волос, не макияж — Сашенька угасала. Нарядное платье не спасло ситуацию — только подчеркнуло, какой хрупкой и бледной сделало ее проклятье.

"Хотя бы седину закрасили, и то радость", — отметила Санни совсем без радости.

— Не зови его Дим, пока я еще здесь, — сказало ее болезненное отражение.

— Пф! Значит, до этого вообще никогда не дойдет, — нарочито весело фыркнула Санни. Холодные пальцы легли поверх ее руки. Шепот был едва различим:

— Обещай, что позаботишься о Диме, когда я уйду.

"Это нечестно! Нечестно! Кто бы обо мне позаботился… Ты вообще слышишь себя? Какой тварью нужно быть, чтобы отказать умирающему?! В скольких еще параллельных мирах я умру этой осенью?.."

Санни молча кивнула.

— И о Бусе — тоже, — деловито добавила Сашенька. Против сыча Санни ничего не имела. Совой больше, совой меньше… Дайте десять сычей и филина — только не господина мэра!

***

Оригами, кроссворды и прочие упражнения были отложены ради более важных вещей: Вадим сидел в кресле, прижав к себе невесту, и нес какую-то производственную чушь об уникальных сортах глины и бизнес-партнерстве с Чехией. Сашенька понимающе кивала в нужных местах, поддакивала и выглядела абсолютно счастливой.

Санни наблюдала это, очень стараясь не выдать себя лицом. Степочка помогал, то и дело кусая хозяйку за пальцы. Боль отвлекала, но не слишком: желание сказать господину мэру гадость делалось все сильнее.