Николай лежал на кровати рядом с заранее заготовленным муляжом «человека» и ждал. Внизу вновь всё затихло. Только была слышна возня мышей на чердаке да иногда его покусывали вредные клопы – вечная проблема постоялых дворов. Ещё в Москве Иоанна Васильевича Николаю с ними вдоволь пришлось намучаться. Он отвлекся на очередной варварский укус, и в это время послышался скрип половиц на лестнице. Это уже кто-то поднимался на второй этаж. Осторожные шаги в коридоре замерли как раз напротив дверей его комнаты. Николай затих. Даже забыл про кровососов. Слышно было, как ночные «гости» тихонько шушукаются, но их слов сыскарь не разобрал. В слабо светящуюся от неверного света в коридоре дверную щель тихонько просунулось тонкое лезвие ножа, и почти бесшумно откинулся с петли крючок. Дверь с едва слышным скрипом открылась. «Гости» тут же замерли на пороге. Стали прислушиваться к звукам в комнате. Николай «безмятежно захрапел». Вороги вошли в комнату, тихо закрыли за собой дверь и снова замерли. Выжидали, пока их глаза привыкнут к темноте. Наконец «гости» немного освоились. Заметили кровать, которая стояла в самом углу комнаты. Она находилась вдали от маленького слюдяного оконца, и от того там было плоховато видно. Два здоровых битюга осторожно подкрались к ней на цыпочках. Один из них бросился на ноги жертвы, а второй – шустрым движением вырвал из-под головы подушку и принялся душить «спящего». Всё бы у них удалось на славу, если бы не одно «но»: их «жертва» ещё до покушения тихонечко соскользнула с кровати, оставив на ней лишь «куклу». Николай затаился в тёмном углу рядом с татями, где его совсем не было видно. Когда «гости» поняли, что на кровати лежит не живой человек, а какая-то скатка тряпок, было уже слишком поздно. Теперь уже убийцы превратились в жертву своей «жертвы». Николай недолго думая рукоятью «Макарова» от души огрел по голове одного «гостя» и, не давая сообразить, что произошло в кромешной темноте, «отключил» второго. Зажёг свечу и связал обоих заранее приготовленной верёвкой. Не торопясь засунул им в рот кляпы и только тогда «отчаянно закашлял».

Друзья ворвались в комнату, едва не сорвав с петель дверь. Оба стояли на пороге с ножами в руках, а в это время Николай, сложив ногу на ногу, сидел на табуретке, а у его ног лежали оба «гостя». За спинами друзей стояла Марфа с кочергой в руках. Откуда она её выискала – Николай не мог себе и представить, но его очень позабавил воинственный вид жены-защитницы, и он рассмеялся.

– Да ну тебя! – обиженно воскликнула Марфа и бросила на пол кочергу. – Я тут за него переживаю до самой жути, а он, видите ли, расселся тут, да ещё и смеётся!

Девушка убежала, а её отец укоризненно посмотрел на Николая и тихо произнёс:

– Ты у нас ну прямо как актёр на сцене Большого театра! Не хватает только софитов и зала с благодарными аплодирующими зрителями!

– Так получилось, – сконфуженно произнёс Николай и указал на рыжебородого, который успел очухаться, а теперь зло вращал глазищами и пытался выплюнуть изо рта кляп, но у него это не получалось. – Посмотри, Алексей Никифорович, какое интересное «шило» я нашёл в сапоге у этого служителя Господа, а потом взгляни на подковы, что на каблуке его сапог. Да и за рыжую бороду его уже «кто-то» успел изрядно потягать. Так что вот он – убивец Афанасия, солдатика Лефорта.

Протоиерей с нетерпением ждал скорейшего возвращения алтарника. Он даже из церкви не уходил. Решил, что в окружении святых икон ему будет спокойнее и безопаснее. Одетый в длинную чёрную ризу до самых пят, священник стоял на коленях перед иконой Иисуса Христа и молился о благополучном исходе дела. На кону теперь уже стояла его собственная жизнь.

Но шло время, а его посланника всё не было и не было. Шёл уже третий час ночи. Неверный свет лампад освещал церковные иконы, с которых на протоиерея смотрели святые старцы. Неверный, слабый свет от сквозняка в сумрачном зале постоянно колебался. Он то затухал, то разгорался с новой силой. Оттого то тут, то там на иконах образовывались то тени, то световые блики, и тогда протоиерею казалось, что лики святых старцев на иконах оживали и они смотрят на него осуждающе. В эти мгновения священнику становилось особенно страшно, и тогда он молился ещё усерднее, выпрашивая у Бога прощения за свои грехи, прошлые и нынешние. Ибо он убеждён, что все деяния его идут во благо Господа, а сам Всевышний возложил на него священную миссию – спасти бедный народ Руси от быстро набирающего силу Антихриста.

Протоиерей волновался ещё оттого, что именно сей ночью важные люди с нетерпением ждали от него сообщения о благополучном исходе дела. Святой отец сам настоял на том, чтобы убить царя при помощи разъярённых зверей. Бояре же предлагали устроить в день приезда царя во дворце Лефорта пожар. Всем была известна его любовь спасать людей, и заговорщики хотели сыграть на этом. В суматохе убить царя и бросить его тело в огонь. Но протоиерею показалось, что этот вариант полон рисков. Слишком много людей во время пожара будут во дворце, и нельзя быть полностью уверенным, что кто-то чего не заметит, а тогда уж Ромодановский наверняка доберётся до всех участников заговора. Что-что, а выбивать показания глава Преображенского сыска умеет очень хорошо. Поэтому решили натравить на царя взбесившихся от грома фейерверков медведей. Но не так всё гладко получилось, как заговорщики дружненько судили-рядили, и теперь святому отцу приходилось срочно заметать следы. Нужно было убрать случайного свидетеля убийства солдата, а затем подумать об алтарнике и его подельнике.

– Ну, где же они запропастились?! Давно уже должны были вернуться! – в сердцах вслух воскликнул священник и вскочил на ноги.

Он стал нервно ходить вдоль амвона от одного клироса до другого. Даже несколько раз выходил на паперть, но улица была пустынна. Ни одного прохожего не было видно. Московский люд давно уже спал. Одни тёмные избы вокруг, да лишь изредка громко брехали собаки. Протоиерей надеялся, что те учуяли его людей. Но вновь тянулось время, а алтарника с подельником всё не было и не было.

Святой отец зря так усердно ждал своих посланных на дело людей. Они уже не могли к нему вернуться, ибо уже были во власти Николая. Он уже успел вытрясти из них нужные сведения, сбегать вниз к владельцу постоялого двора, чтобы попросить у него одежды попроще. После чего запер того на втором этаже и приказал под страхом казни сидеть там тихо. За помощника хозяина постоялого двора сыскарь поставил переодетого Андрея Яковлевича, а сам для надёжности под видом пьяницы сел в общем зале, среди немногих постояльцев, которые решили поесть да выпить на ночь глядя. Николай знал, что протоиерей или тот, кто организовал покушение, сейчас с нетерпением ждут своих людей обратно. Долгое время оставаться в неизвестности они никак не смогут и непременно пришлют кого-либо узнать: отчего не возвращаются алтарник и его подельник?

Так оно и вышло. Только Николай уладил все свои неотложные дела и уселся за стол с бутылью в обнимку, как на пороге постоялого двора появился протоиерей. Он подозрительно огляделся вокруг, но, увидев в зале мирно жующих людей да в стельку пьяного мужика, успокоился. Тут к нему буквально пулей навстречу вылетел «помощник хозяина» и стал рьяно приглашать отведать горячих щей с мороза или распаренной каши с жареным цыплёнком.