– Узнаю, что своевольничал, прикажу тебя повесить, а постоялый двор уйдёт в царскую казну! – пригрозил Николай. – Когда вернусь, я с ворогами сам управлюсь!

Хозяин двора больше испугался за своё имущество, нежели за то, что его повесят. Двор – это кормилец не только его самого, но и всей его семьи. Лишиться кормильца – значит всей семье погибать от голода и холода или в холопы продаваться.

Уходя, Николай заглянул в комнату Марфы. Та сидела на бельевом сундуке с кочергой в руках, но отвернувшись от двери. Сыскарь подошёл к ней, присел на корточки рядом и взял за руку.

– Большое спасибо тебе за помощь в разоблачении татей, Марфуша. Я хотел, чтобы наш святой отец сам признался в содеянном. Ведь сведи их на допросе друг с дружкой – протоиерей всё отрицать будет. А так ты мне сильно помогла, и я благодарен тебе за это. Мы все вместе сделали большое дело без лишнего шума и пыли! Поверь, на этот раз будет гораздо лучше, Марфуша, если ты останешься на постоялом дворе и приглядишь за порядком! Ведь на хозяина постоялого двора сейчас никак нельзя положиться! – твёрдо произнёс Николай и пошёл прочь, так и не заметив, как жена обернулась, грустно посмотрела ему вслед и перекрестила его.

На дворе было ещё темно и морозно. Дворовый мальчишка за уздцы подвёл к крыльцу запряжённую лошадь. Сыскарь бесцеремонно вытолкнул через порог грузного протоиерея и указал ему на сани. Святой отец осторожно сошёл по ступеням, подошёл к саням и неловко сел в них да стал зябко кутаться в полушубок. Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич вплотную сели рядом с ним, зажав его с двух сторон и многозначительно посмотрели ему в глаза. Священник всё понял без слов и обречённо склонил голову. Его спутники завязали ему рот, чтобы тот не смог криком предупредить заговорщиков, а чтобы не сбежал – связали ноги. Николай лихо запрыгнул в сани, дал подбежавшему мальчишке денежку и, щёлкнув кнутом в воздухе, задорно крикнул:

– Но-о! Пошла, родимая!

Мальчишка, радостно улыбаясь, открыл ворота, и сани выехали со двора. Сыскарь обернулся к протоиерею и, погрозив тому здоровенным кулаком, басом произнёс:

– Очень тебе не советую обманывать меня, а по приезде на место заранее каким-либо образом поднимать шум и предупреждать зачинщиков! Любые твои неразумные действия могут очень плохо отразиться на твоём здоровье! Перевести на более простой язык или и так всё понял?

Протоиерей только горестно вздохнул и указал головой направо, куда и нужно было ехать.

– Смотри, каким понятливым становится наш святой отец, когда того захочет! – усмехнулся Николай и повернул лошадь направо.

Теперь Андрей Яковлевич следил за вращениями головы пленника и его кивками и, подобно суфлёрам немого кино, транслировал сыскарю направление движения. Подъехали к одному из множеств похожих московских домов. В темноте они очень были друг на дружку похожи. Казалось, что в доме нет ни одной живой души: так тихо там было. Даже собак во дворе не было, хотя соседские разлаялись на всю округу, извещая всех о приезде чужаков. Николай не стал останавливаться напротив указанного протоиереем дома, а проехал дальше. Повернул за угол забора и только тогда остановился. Соскочив с саней, сыскарь вернулся обратно и осторожно выглянул из-за угла. Чёрный дом, куда они с друзьями хотели проникнуть, так и оставался внешне абсолютно безжизненным. Не скрипнула дверь, и в щелях забора не осветились окна. Даже дым из печной трубы не шёл. «Может, соврал нам протоиерей про заговорщиков или это вовсе не тот дом?» – подумал Николай. Он хотел уже вернуться к саням, чтобы посоветоваться с друзьями, но тут неожиданно услышал осторожный скрип калитки. Это открывалась калитка того самого чёрного дома. Из неё вышел мужичок в простой одежде. Он был совершенно не похож на сановитого заговорщика-боярина, задумавшего государственный переворот.

Незнакомец немного постоял посреди улицы, опасливо осмотрелся и пошёл в противоположную от Николая сторону. Сыскарь крадучись двинулся следом, время от времени прячась за деревьями и выступами заборов. Пройдя пару улиц, человек остановился у такого же тёмного, безжизненного дома, вновь оглянулся по сторонам и – хитрым стуком постучался в калитку. Николай был совсем рядом, прячась в чёрной как смоль тени от дерева. Слушал и на всякий случай запоминал пароль. Яркая луна, как на грех, задумала вылезти из-за туч, и теперь если сыскарь выйдет из своего укрытия, то будет виден как на ладони. Но ждать, пока луна снова спрячется за тучами, было никак нельзя – и только калитка открылась, так Николай молнией подлетел сзади к мужичку. Изъеденный молью колпак не помог спасти голову заговорщика от короткого, но точного удара. Незнакомец рухнул на землю, а в проёме открывшейся калитки стоял человек в форме стрельца, удивлённо смотрел на неизвестно откуда взявшегося человека. Пока тот не закричал, быстрый удар под дых, а когда стрелец напополам согнулся – сложенными руками по затылку. «Два – ноль! Убираем за собой и идём дальше», – подумал Николай и шустро заволок обоих мужичков во двор. Связал руки и складировал их возле поленницы сухих дров. Дверь в сени дома была приоткрыта. Сыскарь осторожно стал подниматься по лестнице на крыльцо, но тут одна из досок предательски заскрипела. За дверью в комнату тут же послышался начальственный бас:

– Прошка! Где ты там, чёрт лысый, запропастился! Вечно тебя ждать надобно! Иди сюды поскорее да веди к нам посыльного!

Николай вынул из кобуры пистолет, передёрнул затвор, заскочил в сени и резко открыл дверь в комнату. За столом, с вытянутыми от удивления лицами, сидели трое знатных людей в шубах и высоких меховых шапках. Вековая традиция не позволяла им и в такой обстановке снять с себя ненужную одежду, чтобы не париться в жарко протопленной избе. За одним столом с гражданской знатью сидели ещё двое стрельцов. То ли сотники, то ли тысячные. Николай не знал их, но похоже, что это был кто-то из стрелецкого начальства.

– Ты кто такой?! – зычно закричал на вошедшего сидящий во главе стола боярин. – Прошка где?

– Я сегодня за него, господа хорошие! – усмехнувшись, ответил Николай. – Дружно, без стеснения называемся: кто такие и откуда да почто здесь ночью все вместе, как тати какие-то, затаились?!

– А кто ты сам такой, чтобы нас об чём-то спрашивать? – поднялся из-за стола сидевший с краю стола человек и угрожающе приподнял посох с увесистым набалдашником.

– Князь Бельский. По государеву указу Петра Алексеевича уполномочен вести сыск и дознание по делам о государевой измене. А потому имею возможность и желание вас всех схватить и препроводить на честный суд! Могу показать государев указ!

Николай похлопал себя по груди, указывая место хранения указа, но тем временем продолжая держать их на мушке и внимательно следить за действиями заговорщиков.

– Ты это что? В одиночку пришёл к нам? – спросил, по всей видимости, главарь заговорщиков и хитро подмигнул подельникам. – Самый смелый выискался, что ли?

– Спецназ – он и в одиночку спецназ! – усмехнулся Николай, нисколько не смущаясь насмешек бояр и стрельцов.

Но заговорщики пропустили мимо ушей последнюю фразу сыскаря. Они привыкли брать числом и совершенно не приняли в расчёт не то что его слова, но и пистолет. Для них тот выглядел совершенно безобидной детской игрушкой. Ну, пальнёт один раз. Даст Бог – промахнётся, а там его толпой можно и свалить. Получается что-то вроде русской рулетки. Один из них может, конечно, погибнуть, но остальные выживут, расправятся с самонадеянным царёвым посланцем, а там и в бега можно будет податься.