– Мне бы покаяться, святой отец.

Алтарник стоял на возвышении и снисходительно сверху вниз посмотрел на просящего.

– Святой отец сейчас занят, приходи позже, – важно ответил рыжебородый и отвернулся.

Николай незаметно сунул ему в руку монету. Молодой алтарник встрепенулся, оглянулся по сторонам – не заметил ли кто. Но увидев, что прихожане усердно молятся перед иконами, успокоился.

– Жди здесь! – приказал служитель Господа и не торопясь удалился.

Ждать пришлось не очень долго. Вышел седовласый старец и грозно посмотрел на прихожанина. Алтарник что-то шепнул ему на ухо. Тот слегка кивнул головой, и младший служка удалился прочь.

– Ты, что ли, покаяться в грехах своих имеешь желание, раб божий? – раскатистым басом спросил протоиерей.

– Я, святой отец, – смиренно ответил Николай и склонился в поклоне.

– Услаждал ли ты в последние дни чрево своё языческой пищей?

– Каюсь, святой отец, услаждал! – повинно опустил голову сыскарь.

– Плохо, поститься надобно перед отпущением грехов!

– Но на мне грех крови, святой отец! Ко мне каждую ночь приходит убиенный и просит меня покаяться.

– Сам участвовал в убийстве али со стороны его видел? – продолжал любопытствовать протоиерей.

– Не сам я! Другой это был, но я не помог убиенному, хотя мог это сделать. Испугался я за жизнь свою, святой отец, и убежал, – немного покривил душой Николай.

– Пойдём со мной, раб божий! Расскажешь мне всё в подробностях!

Николай последовал за полным человеком в темной рясе. Зашли в небольшое помещение, которое было обвешано иконами. Протоиерей повернулся к просящему и приказал встать на колени.

– Говори!

– Я видел, как накануне на Яузе реке был убит солдат, и убил его церковный служка или человек, вырядившийся в церковные одежды! Он кричал этому солдату, что это наказание ему за то, что тот не смог выполнить его приказ и погубить царя нашего. Мне стало страшно, святой отец! Я поспешно убежал! Что мне теперь делать? Посоветуй, отче!

– Ты правильно сделал, раб божий, что пришёл ко мне. Я отпускаю твоё прегрешение, ибо сделал ты сей грех не со злого умысла, а по слабости души своей! Укрепляй себя и волю свою усердными молитвами да ежедневно кайся, ибо нельзя жить во грехе! Бог видит все наши проступки, и на Великом суде будет каждому всё предъявлено, и не попросивший прощения – не будет прощён во веки веков! Ты вовремя покаялся, раб божий, и я буду молиться за освобождение души твоей от греха тяжкого! Я накладываю на тебя обет молчания, и ты не можешь больше кому-либо исповедоваться! Ты меня хорошо понял, раб божий?

– Понял, святой отец! Как не понять! Скажи такое кому ещё, и меня самого на дыбу отправят, но я же покаялся, отче! Неужто меня теперь казнят?

– Усерднее молись за душу свою, раб божий! Славь Господа нашего, и тебе воздастся! – пробасил протоиерей. – Сейчас время неспокойное, поэтому веди себя разумно и во всём слушай меня!

– Хорошо, святой отец, я послушаюсь твоего совета! – с трепетом в голосе чуть громче произнёс Николай, перекрестился и поклонился до самого пола.

– Потише! – прошипел священник. – Покаяние только я должен слышать! Ты, случаем, не разглядел лик убийцы солдата?

– Лица его я не разглядел. Стоял далеко, святой отец, но одёжу церковную точно видел, и борода у него была необычная – яркая, прямо как у вашего служки, – с наивным видом произнёс Николай.

Протоиерей стал поспешно заканчивать процедуру покаяния. Положил руку на голову, быстро прочитал молитву, трижды перекрестил прихожанина и строго наказал:

– Ступай, раб божий! Тебе отпущены все твои грехи, но помни: никому ни слова о нашем с тобой разговоре!

Николай поднялся с пола, поблагодарил священнослужителя и вышел из церкви. Друзья и Марфа уже сидели в санях и ждали его. Ушлый Андрей Яковлевич успел приметить, куда он ушел.

– Зачем ты к протоиерею ходил?

– Удочку закинул! – усмехнулся Николай. – Теперь рыбку будем ждать, и если я не ошибаюсь, то сегодня ночью она обязательно приплывёт к нам.

– А от царя по макушке нам не достанется за твоё своевольство?

– Привезём ему «большую рыбку» – будет государь к нам милостив, а может, и наградит чем?

– Жди, наградит он нас, как же! – засомневался тесть.

– Так за своё спасение он уже обещал дать мне землю и дом в Москве! – рассмеялся Николай. – Если не землю, то хоть какой-то дом, может, даст. А то мы с вами пока еще в этом времени как есть – «бомж» naturalis ordinaria, или «бомж» натуральный, обыкновенный! Четыре штуки. Получите, распишитесь! Хорошо хоть, пока деньги у нас ещё есть!

– Обещанного, как известно, три года ждут! Так что поживём – увидим, как оно будет дальше! – возразил тесть и прикрикнул на переминающуюся с ноги на ногу лошадь. – Пошла, родимая!

Но тут же спохватился.

– А куда нам ехать-то?

– До ближайшего постоялого двора. Ночевать там будем. Думаю, что поживём там, пока другого жилья себе не сыщем! – громко закончил фразу Николай, увидев, что дверь церкви приоткрылась и из неё выглянул старый знакомый – рыжебородый церковный служка.

– Приезжие, значит, они! – удовлетворённо хмыкнул служитель церкви и снова закрыл дверь.

Лошадь рванула сани с места и легко покатились по Москве. Весна уже была на пороге, но по её заснеженным улицам этого ещё было не сказать. Друзья смотрели налево и направо, выискивая подходящее место, где можно было бы хорошо перекусить, а затем и переночевать. Вскоре они нашли именно то, что искали.

Постоялый двор оказался довольно обширным. На первом этаже – обеденный зал, а на втором – комнаты для постояльцев. Свободные комнаты тоже были в наличии. Пока кушали – половой приготовил друзьям две комнаты по соседству. Их просьба выглядела вполне естественно: приехала молодая пара со своими товарищами.

Николай осмотрел комнаты и выбрал себе поменьше. Марфа обрадовалась, что теперь они будут спать одни, но Николай объяснил ей, что эта совсем не та ночь, о которой она думает. Друзья волновались за Николая и стали предлагать свою помощь. Они настаивали, чтобы в комнате вместе с ним был либо Алексей Никифорович, либо Андрей Яковлевич, но бывший опер категорически отказался от их помощи. Он боялся, что «рыбка» испугается лишних свидетелей и сорвётся с крючка. Еле-еле уговорил тестя излишне не перестраховываться и дать ему возможность остаться в комнате одному. Алексею Никифоровичу с другом и дочерью пришлось коротать ночь всем вместе в соседней комнате. На всякий случай они договорились об условном сигнале – внезапный приступ кашля. Проверили – слышно было неплохо. Видно, хозяин экономил на толщине стен и между комнатами были доски, а не брёвна.

Наступила ночь. Сквозь маленькое слюдяное оконце свет в комнату почти не проникал. Было темно и относительно тихо. Лишь иногда было слышно, как внизу кто-то топал сапогами и тихо поругивался. Это новые постояльцы договаривались с владельцем двора о цене. С ночных гостей тот брал двойную таксу. Постояльцы были сильно возмущены, что поставлены перед выбором: ночевать на улице или платить большие деньги. Но обычно побеждала ночь. На улице, в телеге, богатым купцам ночевать не хотелось. Для этого охрана у них нанята. Поэтому новым постояльцам приходилось соглашаться на условия хитрого хозяина постоялого двора.