— Хотя бы ты меня не бросай, Гаур, — прошептала Алиен, ткнувшись лбом в его мохнатый, белый бок. — Кажется, ты здесь мой последний друг.

Ворг повел ушами, словно прислушивался, и начал нервно переступать лапами.

— Не нравится дорога? Не волнуйся, тебе ничего не грозит, а вот мне… Не знаю, вернусь ли я еще в Денос… Если вернусь, обещаю, что мы пойдем гулять туда, где сухо и пахнет яблоками!

— Тебе стоит пересесть в экипаж, Алиен. Здесь становится слишком жарко, лучше находиться в тени.

— Нам еще долго ехать? — спросила Али, обрадованная, что Ваар наконец-то обратился к ней, но он уже развернулся и зашагал прочь. — Не уходи, Ваар, поговори со мной!

Он обернулся и, помолчав пару секунд, словно раздумывая, отвечать или нет, все же произнес:

— Еще три-четыре дня.

— Куда мы едем?

На это Ваар отвечать уже не счел нужным, и раздосадованная Али крикнула ему в спину:

— Ты будто везешь меня на казнь! Я узница?

Он резко обернулся и в его глазах полыхнула неприкрытая злость. Обычно братья Дорла не позволяли себе грубостей в ее сторону. И все же она была лишь омегой, а Ваар — альфой. И пусть статус жены Верховного делал ее в их иерархии несколько выше остальных, природу не обманешь. Алиен невольно опустила глаза и отступила, от одного его взгляда почувствовав себя придавленной неподъемной глыбой. Ведь альфы рождаются, чтобы управлять, а омеги, чтобы подчиняться.

— Сейчас рядом с Дорлом Зоуг и Юмо. И они делают все, чтобы твой муж не вздернул тебя на виселице, когда мы прибудем. Я советую тебе хорошо подумать над словами, которыми ты будешь оправдываться перед ним.

И это было последним, что он сказал ей до самого конца пути. Сложно передать всю гамму эмоций от панического страха до полной апатии, что она испытала сидя в закрытом от солнца экипаже. Теперь у нее самой отпало всякое желание хоть с кем-нибудь разговаривать. Воздух становился все тяжелее, время от времени ей начинало казаться, что она задыхается. Али высовывалась на улицу, где беспощадное солнце обжигало лицо, и старалась вдохнуть поглубже. Гаур предано шел рядом. Ему тоже не нравилась эта жара, но он не отходил от хозяйки ни на шаг.

Вскоре грязь превратилась в настоящие болота. Проходить по ним было страшно, потому что любой шаг в сторону мог оказаться последним. Двигаться необходимо было строго по определенному маршруту, не зная которого легко можно утонуть в топях. Болота оказались по-настоящему огромны, они тянулись и тянулись, до самого горизонта, сколько хватало глаз, и казалось, что им нет конца и края. В некоторых местах приходилось хлюпать в воде, достающей до дна экипажа, и в такие моменты сердце Алиен отчаянно билось у самого горла. Ворги вязли в грязной жиже и рычали, колеса то и дело проваливались, и колонна продвигалась очень медленно. Но в конце концов едва виднеющаяся возвышенность превратилась в цепочку довольно высоких сопок, на которых развернулся целый город, хоть и временный.

Ваар ничего не сказал и даже не подошел к ней, но Али поняла, что они наконец приехали. С одной стороны можно было выдохнуть с облегчением, потому что дорога оказалась ужасной. С другой — здесь ее ждет Дорл. И если даже Ваар не смог сдержать агрессию, то что ей ждать от его вспыльчивого брата? Повозка начала замедляться. Алиен осторожно отодвинула шторку полога и выглянула наружу. И сразу же наткнулась взглядом на него.

Дорл внешне выглядел очень спокойным. Он стоял в одиночестве со сложенными назад руками и смотрел прямо на нее. Рядом с ним не суетились слуги, не находились солдаты, словно вокруг него была очерчена граница, за которую никто не заступал. Алиен в некоторой степени это даже порадовало: что бы он ни предпринял в отношении нее, это произойдет не на глазах у всех.

Повозка остановилась, так и не доехав до Дорла. Алиен вышла из экипажа и пошла к нему сама, стараясь быть храброй, и только Гаур бесшумно двинулся за ней. Как

Как она и предполагала, несмотря на внешнее спокойствие, в его глазах не теплилось никакой радости при виде своей омеги. Впрочем, злости тоже не было. Только холод и, наверное, разочарование… И хотя Али все еще считала себя правой, ей все равно стало стыдно, будто она всадила ему нож в спину. Никаких оправданий она так и не придумала, поэтому просто остановилась перед ним, молча ожидая его решения. Очень хотелось обнять его, прижаться к груди, и сказать, как она соскучилась, потому что это было правдой… но было страшно.

— Красивый ворг, — вдруг произнес он. — Я долго его выбирал.

Алиен повернула голову и посмотрела на вставшего рядом с ней зверя. Почти все его шерсть стала грязной, и только на морде можно было увидеть настоящий окрас — белый, с узкой серой полоской на лбу, убегающей в холку.

— Я назвала его Гаур.

— Ты дала воргу имя?

— Я знаю, что так не принято, но мне хотелось.

— Зря.

Дорл положил ему руку на загривок и легонько потрепал. Воргу не нравилось, что его трогает не хозяин, он напрягся и глухо зарычал, но ничего сделать не посмел. Сила альфы подавляла даже его волю.

— Хороший ворг… Но ты его не заслуживаешь, Али. Жаль.

Что-то в его голосе больно кольнуло ее, и она пробормотала внезапно начавшим заплетаться языком:

— Это твой подарок…

— Я не собираюсь у тебя его забирать, — произнес он и вздох облегчения, уже было вырвавшийся из ее горла, сменился сдавленным хрипом.

Все произошло так быстро, что она даже ничего не поняла. Еще секунду назад Гаур стоял на четырех лапах, а потом вдруг тяжело рухнул на землю. Алые капли крови, брызнувшие от перерезанного горла, упали воргу на не запачканную, белоснежную шерсть. Взгляд остекленел. Несколько мгновений Али просто смотрела на него, пытаясь осознать эту перемену. Мозг отказывался принимать произошедшее. Но кровь продолжала хлестать, разливаясь вокруг ворга темным пятном. Алиен опустилась перед ним на колени и инстинктивно попыталась закрыть рану руками, будто это могло помочь. Голова закружилась, пальцы стали багровыми и ей начало казаться, что это она убила его.

— Ты же сказал…

— Он все еще твой, можешь оставить его у себя.

Алиен в ужасе подняла на него взгляд. Нет, в его глазах не мелькнуло и тени жалости. Он продолжал холодно смотреть на нее, и в этот момент она подумала, что скольких бы людей он не казнил до этого за преступления или неповиновение, именно эта смерть животного — самое жестокое, что он совершил.

— Зачем ты так? — прошептала она. — Лучше бы ты просто забрал его…

— Лучше для кого? Для тебя? Смерть для него милосердней. Ворг, лишившийся единственного хозяина, как альфа, потерявший свою пару, — Дорл резко шагнул к ней и поставил ее на ноги, развернув лицом к себе. — Я бы вырвал твое сердце голыми руками, Али, и плевать, если это станет и моим концом тоже. Единственное, почему я этого не сделал, так это вера в то, что твое предательство — лишь нелепая попытка меня защитить.