город Лид». Чара и Сормах оскалились, как хищники.

- Зачем им Лид?! – воскликнул Джо.

- Сам-то как думаешь? Убить, ограбить, изнасиловать – вот зачем! Сормах еще пальцем по шее провел, чтобы мы не сомневались. Ну, тогда барон…

Барон Доркастер сказал: «Не позволено. Лид сдался добровольно, он под защитой Избранного». Эти трое ответили: «Мы все равно возьмем». Барон показал им Перст: «Знаете, что это?» Они заржали: «У нас таких две дюжины!» Тогда он показал другой Предмет: «А этот знаете?» Чара и Сормах не поняли, но Кнут побелел от страха: «Голос Бога…» Барон пояснил: «Я могу заставить исчезнуть любой из ваших Перстов. Вместе с его владельцем. Если не верите – спросите Пауля, он знает». Сормах попытался кобениться, но Кнут заткнул ему рот: «Плохо дело. Мы не знали, что граф оставил Голос Бога». Барон ответил: «Теперь знаете. Собирайтесь в поход, езжайте в Первую Зиму. А Паулю напомните: его Перст – не исключение».

- Тьма, да это же мятеж! – вскричал Джоакин и натянул поводья так, что лошадь заржала.

- Ну, пока нет, - возразил Мартин. – Барон их здорово осадил. Тихонько ушли восвояси и больше не показывались. А сегодня, вишь, юрты снимают – стало быть, подчинились.

- Но они хотели ворваться в город! Несмотря на приказ графа!

- Ну, приказ… - сказал Мартин как-то неуверенно.

Они встали на перекрестке, и лидцы обходили их стороной. Не потому, что боялись побеспокоить, а скорее, из брезгливости. Но теперь Джоакин иначе посмотрел на горожан. Да, они хмурые молчуны, однако – верноподданные графа. Жители Лида открыли врата без боя, а Пауль хочет вырезать их! Какими бы не были, такой судьбы они не заслужили. Они должны знать: мы – за правду и справедливость, Избранный – самый добрый человек на земле!

- Надо остановить шаванов! – твердо сказал Джоакин.

- Вроде, остановили… - обронил Мартин.

- Нет, слов барона мало! Поедем в их лагерь и убедимся, что они уходят в Первую Зиму!

Джо хлестнул кобылу и помчал по кривым мощеным улицам. Мартин едва поспевал следом.

- Да погоди ты! Давай пропустим пару лидок, обсудим положение…

- Милорд, я не буду спокоен, пока шаваны не уйдут!

Подковы звенели о камень, северяне шарахались с пути.

- Простите! – кричал им Джоакин. Это-то можно простить, но если погубим мирный город – тогда прощенья не будет.

- Погоди же, - пыхтел Мартин, - я еще не все сказал…

- Потом! Сперва надо увидеть, что Пауль уходит!

За сотню футов до ворот Джо наткнулся на стайку детей. Они чуть не влетели под копыта.

- Вы чего путаетесь? А ну по домам!

- Дяденька, за стеной что-то творится… Нам бы поглядеть…

- Брысь, я сказал! Дома сидите!

И вот городской въезд. Могучая надвратная башня, заслоняющая небо; зубчатые полотнища стен. Щурясь против солнца, Джо посмотрел на верхушку башни. Между зубцов, виднелись тени часовых.

- Открыть ворота! Лорд Шейланд здесь!

Со скрипом поднялась решетка. Кони проскакали через каменный туннель, лязгнули створки внешних ворот. И вот они на плоскогорье, под гложущим горным ветром, среди юрт и шаванских рож.

- Где Пауль?! Где Гной-ганта?!

Ответом было: «Гы-гы… Лысые хвосты… Там, где надо». Джо схватил одного за грудки, сунул Перст под нос, лишь тогда узнал:

- Вон там, в юрте с золотым червем.

Золотой червь – тьма, в этом весь Пауль! Джо и Мартин подлетели к чертовой юрте, полдюжины ханидов сразу окружили их.

- А ну, придержать коней, спешиться! Куда несетесь, лысые хвосты?!

- Должны увидеть Гной-ганту! Немедленно! Прямо сейчас!

- Увидите, когда он пожелает.

Джоакин вспомнил идиотское правило орды: у них лицезреть Пауля считается за честь. Нашли удовольствие! Век бы его морду не видеть.

Внезапно он подумал: тьма, так вот зачем Аланис с ним спала! Как всегда, хотела быть особенной: никому нельзя, а ей можно, и не только видеть. Из одного тщеславия легла под чудовище. Подстилка…

В миг, когда Джоакин подумал это бранное слово, из юрты появился Пауль. С ним вместе вышли Чара, Кнут и Сормах. Пауль ухмылялся, как золотой червяк, вышитый на юрте.

- Приветствую вас, лорд Мартин и сир Джоакин. Всегда рад добрым друзьям Виттора. Как ваши раны, уже зажили?

Джо постарался не заметить насмешки.

- Мы пришли убедиться, что вы немедленно выступаете в…

Мартин тронул путевца за руку:

- Друг, давай я скажу.

Ладонь Мартина дрожала, его всего трясло. Милорд боялся Пауля и хотел превозмочь свой страх. Благородное желание! Джоакин кивком уступил ему слово.

Шейланд откашлялся, прочистил горло, почесал шею. Ханиды насмешливо скалили зубы, но Гной-ганта смотрел с интересом.

- Что скажешь, лорд Мартин?

- Ну… такое дело, Пауль: я думаю, Вит нас обоих обидел. Тебя не назначил полководцем, а мне не дал никакого владения. И волчицу не наказал, хотя она меня избила, ты же видел…

- Избила баба! – заржал Сормах.

Мартин оробел, но продолжил:

- Мы с тобой, Пауль, как бы это… в одном положении. Давай того, поймем друг друга.

- Гной-ганта понимает: ты трус и тряпка, - процедила Чара.

- Да, я боюсь, - честно сказал Мартин. - Пауль - больше чем человек. Любой здесь боится его гнева, и я тоже. Но все-таки это… давайте друг другу поможем!

- Как именно? – уточнил Пауль.

- Я хочу наказать Иону. Она – тварь, ведьма, она брата зачаровала! Пускай сдохнет!

Пауль качнул головой:

- Она бесстрашная, я это люблю. Убивать не имею желания.

- Я убью сам, ты только впусти меня к ней! Там Доркастер того… а ты его – это…

Джоакин нахмурил брови:

- Постойте, милорд, что вы затеяли?

Удивился и Пауль:

- Вчера мои люди были в замке и требовали кое-что. Их требование – разумно и достойно, но барон выгнал их, как собак, еще и пригрозил расправой. Ты был при этом, Мартин.

Шейланд кивнул:

- Верно, был. Потому и говорю, что мы в одной лодке. Вам не дали то, а мне – это. Так отдайте то, что хочу я, и возьмите то, чего вы хотите.

Он поднял руку с Перстом – но лишь затем, чтобы подкатать рукав на другой руке. Левое запястье Мартина украшал… Голос Бога!

У Джоакина глаза полезли на лоб:

- Милорд… что происходит?!

Его никто не замечал. Все смотрели на Мартина – верней, на руки Мартина.

- Это Предмет барона