Он не скрывает, что ему по-прежнему приятно слышать, как молочник насвистывает его песни. Однажды, клянется он, он даже слышал, как птичка прощебетала несколько тактов «From Me to You».

«Сочинение песен — это занятие, которое я люблю всей душой, однако вначале всегда есть момент сомнения: а получится ли? Вначале ведь ничего нет — только я за фортепиано или с гитарой, но потом, если повезет, будет это восхитительное чувство: „Ого, я песню написал!“ Чувство, которое рождается в этот момент… с ним ничего не сравнится».

Пятьдесят лет прошло с той сцены в ньюкаслском концертном зале «Сити-холл», которой открывалась эта книга. 28 мая 2015 года, почти таким же холодным вечером, как 4 декабря 1965 года, снаружи другого, ливерпульского зала «Эко Арена», я дожидаюсь своей второй в жизни личной встречи с Полом Маккартни.

Тогда ему было двадцать три года, Beatles все еще давали концерты, а Британия только начинала свинговать. Теперь, за три недели до его семидесятитрехлетия, у него близится к концу гастрольный тур под названием Out There, который в итоге продлится два года, включит в себя 91 концерт на четырех континентах и принесет выручки на 225 миллионов долларов. Однако основные составляющие отличаются мало: концертный зал на севере Англии и заполонившая его толпа, плюс понятный для земляков дополнительный запас энтузиазма.

Я провел последние два с половиной года в качестве его биографа, действующего с «негласного одобрения»: мне не дали специальных полномочий, но и препятствий тоже не чинили. За это время я ни разу не общался с моим героем напрямую. В эту пору его жизни едва ли можно было ожидать, что он захочет сесть и в очередной раз подробно перелопатить историю Beatles. Но даже негласное одобрение оказалось уникальным подарком: я получил доступ к членам семьи и близким друзьям, которые иначе никогда бы даже не подумали разговаривать со мной под запись. Любой, кто связывался с его офисом, наводя обо мне справки, получал ответ: «На ваше усмотрение, но Пол не возражает».

В результате мне удалось открыть Пола Маккартни, весьма непохожего на того, которого, как ей кажется, знает публика: трудоголика и перфекциониста; несмотря на колоссальную славу, оставшегося недооцененным историей и, несмотря на бесспорную гениальность, по-своему так же уязвимого и неуверенного в себе, как и его кажущаяся полная противоположность, Джон Леннон. Не закрывая глаза на его слабости, я проникся уважением — а часто и восхищением — к этому человеку, к которому когда-то, по общему мнению, питал одну лишь вражду.

Так или иначе, из-за его гастрольного графика наша встреча откладывалась. И так получилось, что у меня есть кое-что, чем я могу с ним поделиться, странным образом перекликающееся с нашей единственной другой встречей полвека назад.

В тот раз, когда двадцатидвухлетним репортером Northern Echo я оказался в гримерке Beatles, он дал мне «эксклюзив» — бросил на пробу свой хофнеровский «скрипичный» бас. Ни одна другая рок-звезда в истории не сохраняла такую верность одному инструменту. Пол по-прежнему открывает каждое шоу со скрипичным басом наперевес, а затем бросает его тем же небрежным движением своему ассистенту Джону Хэммелу, и тот еще ни разу не оплошал в этом захватывающем дух трюке — поймать инструмент, по цене не уступающий Страдивари. Во время перелетов у баса всегда есть собственное сиденье, а ночью Хэммел спит с ним в одном номере — совсем не с такой ночной компанией обычно ассоциируется жизнь на гастролях.

На самом деле скрипичных баса было два. Первый Пол купил в Гамбурге в 1962 году и играл на нем на протяжении всей эпохи клуба «Каверн»; затем в 1963 году компания Hofner подарила ему усовершенствованную модель в благодарность за популяризацию бренда. В 1969 году, приступая к записи альбома Get Back, он взял с собой на сессии оба инструмента, надеясь, что они помогут Beatles достигнуть поставленной цели — вернуться к истокам. Именно там старший из них, известный историкам Beatles как «кавернский бас», был украден и навсегда пропал.

Одним из многочисленных новых источников для моей биографии оказался ливерпульский таксист по имени Питер Ходжсон, чьи отец и дядя были сверстниками Пола, жили в двух шагах от него в Аллертоне и иногда давали Quarrymen попользоваться своим магнитофоном фирмы Grundig. Будучи страстным поклонником Маккартни, Ходжсон в течение многих лет пытался выследить пропавшую бас-гитару и даже завел специальную страницу на Facebook, где обращался ко всем с просьбой сообщить ему любую имеющуюся информацию.

Незадолго до описываемых событий он сообщил мне по электронной почте, что, возможно, разыскал ее в Оттаве, у человека, который сам ее не воровал. Этот персонаж называет себя, в толкиновском духе, Хранителем, считая себя скорее стражем священной реликвии, нежели случайным обладателем украденной вещи, надеющимся в один прекрасный день вернуть ее законному владельцу.

Поскольку Пол всегда платил большие деньги за предметы, хранящие память о начале его карьеры — чаще всего ему самому по праву и принадлежавшие, — сумма, о которой могла идти речь в случае вещи столь огромной символической ценности, явно предполагалась астрономической (младший бас застрахован более чем на 2 миллиона фунтов). Ходжсон не искал для себя никакой денежной выгоды, а только радовался возможности вновь увидеть «кавернский бас» в действии, но при этом был обеспокоен, что, когда и если бас все-таки вернут, годы его детективной работы останутся без признания. Поэтому, вместо того чтобы иметь дело с каким-нибудь безликим представителем MPL, он попросил рассказать обо всем Полу меня, как раз ко времени нашей долго откладывавшейся личной встречи.

Снаружи «Эко Арены», через унылую бетонную площадь на месте засыпанного Кингз-дока, тянутся две широких очереди. У окошка кассы внезапно вспыхивает оживление — кому-то на миг показалось, что сама звезда вышла проверить, как идут дела. Но это всего лишь двойник Пола, один из нескольких обладателей примерно похожих глаз и эльфийских черт лица, которые обеспечивают себе постоянный заработок, позируя для фотографий с туристами у его старого дома на Фортлин-роуд.

Со мной вместе — Питер Троллоп, когда-то отвечавший за уголовную хронику в Liverpool Echo — вечерней газете, которой это строение ультрасовременного, экологического дизайна по непонятной причине обязано своим именем. В толпе он замечает двух бывших гангстерских авторитетов из южной части города и еще одного, активного по сей день.

После нескольких неудачных переговоров по мобильному телефону мне удается встретиться со Стюартом Беллом, по-мальчишески моложавым (но на удивление долго продержавшимся) пресс-агентом Маккартни. «Я только что видел, как Пол стоит на голове», — говорит Белл, пока мы направляемся к служебному входу. До меня не сразу доходит, что речь наверняка идет о предконцертной йоге.

Я прохожу вслед за ним через два контрольных пункта — всего лишь два — и через лабиринт коридоров, которые заставлены гигантскими контейнерами из-под оборудования и кишат молодыми людьми и девушками в черном. Приклеенные на полу полоски розовой ленты указывают путь к «Комнате для группы» и помещению, как всегда специально отведенному для «Семьи ПМ».