— Мы все обсудили неделю назад, — негромко заметил Далинар.

— Да, и ты обещал обдумать свое решение!

— Я обдумал. Мои намерения тверды.

Адолин продолжал ходить из угла в угол; Ренарин выпрямился, наблюдая, как тот шагает мимо. «Я дурак, — подумал Адолин. — Ну конечно, именно это отец и должен был сделать. Я мог бы предположить».

— Послушай, не нужно отрекаться из-за каких-то там проблем.

— Адолин, враги воспользуются моей слабостью нам во вред. В общем-то, ты сам убежден, что они уже приступили. Если я сейчас­ не отдам княжество в другие руки, все станет намного хуже.

— Но я не хочу становиться великим князем! — жалобно воскликнул Адолин. — По крайней мере, не сейчас.

— Сын, в вопросах правления наши желания играют роль чрезвычайно редко. Думаю, мало кто из алетийской знати это осознает.

— А что же будет с тобой? — с болью в голосе спросил Адолин. Он остановился и устремил взгляд на отца.

Даже сидя в кресле и размышляя о собственном безумии, Далинар выглядел непоколебимым. Сцепленные перед собой руки, синий и жесткий холинский мундир, припорошенные серебром виски. Ладони большие и мозолистые, лицо решительное. Далинар определился и теперь стоял на своем, не сомневаясь и не колеблясь.

Безумный или нет, он был именно тем, в ком нуждался Алеткар. А Адолин из-за юношеской горячности умудрился сделать то, чего не удалось сотворить ни одному воину на поле боя: сбил Далинара Холина с ног и заставил признать свое поражение.

«О Буреотец... — мысленно взмолился Адолин, и внутри у него все скрутилось от муки. — Йезерезе, Келек и Иши, Вестники Всевышние. Позвольте мне все исправить. Прошу вас».

— Я вернусь в Алеткар, — сказал Далинар. — Хотя мне совсем не хочется лишать наше войско одного осколочника. Возможно, я... нет-нет, я не могу отказаться от осколков.

— Разумеется, нет! — в ужасе воскликнул Адолин. Чтобы осколочник отказался от осколков? Такого почти не бывало, за исключением случаев, когда воин был слишком слаб или болен и не мог ими пользоваться.

Далинар кивнул:

— Я давно беспокоюсь о том, что наш родной край в опасности, поскольку все до единого осколочники сражаются на Равнинах. Что ж, возможно, ветер переменился к лучшему. Я вернусь в Холинар и буду помогать королеве сражаться с теми, кто посягает на наши границы. Глядишь, реши и веденцы поумерят пыл, узнав, что придется биться с полным осколочником.

— Не исключено, — согласился Адолин. — Но они также могут удвоить усилия и начать посылать в рейды собственных осколочников.

Это как будто встревожило отца. Йа-Кевед — единственное королевство в Рошаре, где имелось достаточное количество осколков — почти столько же, сколько в Алеткаре. По-настоящему они не воевали уже много веков. Алеткар был слишком раздроблен, да и в Йа-Кеведе дела шли немногим лучше. Но если два королевства столкнутся, начнется война, какой не видели со времен Иерократии.

Снаружи раздался далекий гром, и Адолин резко повернулся к Далинару. Его отец по-прежнему сидел в кресле и смотрел на запад, в противоположную от бури сторону.

— Продолжим потом, — сказал Далинар. — А сейчас вы должны привязать мои руки к креслу.

Адолин поморщился, но выполнил просьбу без возражений.

Далинар моргнул, оглядываясь по сторонам. Он находился на крепостной стене, сложенной из больших блоков темно-красного камня, отвесной и прямой. Она, словно мокрый лист, прилипший к трещине на валуне, пересекала расщелину с подветренной стороны высокого нагромождения скал, вздымавшегося над открытой каменистой равниной.

«Эти видения кажутся такими реальными», — подумал Далинар, глядя на копье, которое сжимал в руках, а потом — на свою несовременную форму, тканевую юбку и кожаный колет. Было нелегко удерживать в памяти, что на самом деле он сидит в кресле с привязанными к подлокотникам руками. Князь не чувствовал веревок и не слышал Великой бури.

Он поразмыслил над тем, не стоит ли переждать видение, ничего не делая. Если все это не настоящее, зачем принимать участие в спектакле? Но все-таки Далинар не верил до конца — не мог поверить, — что происходящее является лишь плодом его больного во­ображения. Решение отречься в пользу Адолина было продиктовано сомнениями. Он сошел с ума? Или все неправильно понял? По крайней мере, уж точно не мог доверять самому себе. Далинар не знал, что реально, а что — нет. В такой ситуации мужчине следует отказаться от власти и разобраться в том, что творится вокруг.

Как бы то ни было, князь чувствовал, что должен пережить и это видение, а не игнорировать. Где-то внутри его еще таилась надежда, что решение проблемы найдется до того, как надо будет официально­ объявить об отречении. Далинар не позволял этой надежде чересчур­ усилиться — мужчине следовало поступать правильно. Но по крайней мере, он и впрямь мог вести себя так, словно это видение — реальная жизнь, пока был его частью. Если где-то здесь спрятаны некие­ секреты, единственный способ их отыскать — сыграть предписанную роль.

Далинар огляделся по сторонам. Что же ему покажут на этот раз и зачем? Наконечник копья из хорошей стали, но шлем, похоже, бронзовый. На одном из шести солдат, что стояли рядом на стене, был бронзовый нагрудник; еще двое носили плохо залатанную кожаную форму, прорехи на которой были зашиты грубыми стежками.

Они бездельничали, рассеянно глядя на открывавшийся со стены пейзаж. «Дозорные», — подумал Далинар и шагнул вперед, чтобы рассмотреть окрестности. Скала, на которой стояла крепость, располагалась на краю огромной равнины — идеальное место для укрепленного замка. Отсюда задолго можно увидеть любую армию.

Воздух оказался достаточно холодным — в затененных углах камни покрылись ледяной коркой. Солнечный свет был слишком слабым, чтобы разогнать холод, и погода объясняла отсутствие травы: травинки должны были спрятаться в норках в ожидании прихода весны.

Далинар поплотнее завернулся в плащ, и один из его напарников­ невольно сделал то же самое.

— Буря, ну что за погода, — пробормотал этот человек. — Как долго она еще продлится? Уже целых восемь недель...

Восемь недель? Сорок дней зимы подряд? Такое случалось редко. Несмотря на холод, еще три солдата явно не собирались выполнять обязанности дозорных. Один даже задремал.

— Будьте начеку, — с упреком сказал Далинар.

Они посмотрели на него; тот, что дремал, заморгал и проснулся. У всех троих на лице отразилось недоверчивое удивление. Один, высокий и рыжеволосый, сердито проворчал:

— Лиф, не тебе нас упрекать.

Далинар едва сдержал ответную колкость. Кто знает, кто он такой в этой реальности...

От холодного воздуха его дыхание вырывалось облачками пара, а позади он слышал звон металла — там работали у печей и наковален.­ Крепостные ворота были закрыты, на башнях слева и справа виднелись лучники. Шла война, но дозор во все времена был скучным делом. Только очень хорошо подготовленные солдаты могли сохранять­ бдительность на протяжении многих часов. Возможно, потому их здесь было так много; кто-то пытался количеством возместить качество.