Смешное обещание: ведь теперь морской Бог мог сам взять коготолько пожелает. И многих, а не одного…

Все люди Эрлинга смотрели назад. За корму. Если Рунольвовкорабль не встанет, Эрлинг наверняка прикажет править туда… И может быть,успеет снять тело брата прежде, чем подоспеет со своей сетью морская великаншаРан… А потом, наверное, велит подбирать людей Рунольва и связанными бросать ихв трюм. Или, наоборот, прикажет рубить всех, кто попробует ухватиться за борт.И это они сделают, пожалуй, охотнее всего, мстя за Халльгрима вождя!

И Олав Можжевельник уже крикнул готовиться к повороту, когдадалеко позади медленно взошло над водяной горой тяжёлое багровое пятно… Парус.

– Рунольв хороший кормщик, если сумел поднятькорабль, – сказал Олав с уважением. – Однако, как я посмотрю, не вовсём ему сегодня удача!

Эрлинг повернул к нему осунувшееся лицо.

– Возьми круче к ветру, – проговорил оннегромко. – Я хочу, чтобы Рунольв посадил их на вёсла. – Потомпосмотрел туда, откуда дул ветер, и сказал: – Вана-Ньёрд, я обещал тебе иисполню, если останусь жив.

– Мы догоняем! – сказал Рунольв Раудссон. – Ану, навались!

День давно перешагнул полуденную черту. Чёрный корабльуходил всё так же круто под ветер, и Рунольв был вынужден посадить своих подвое на весло, чтобы совсем не потерять его из виду. Его лодья приняла полныйтрюм воды. Ещё и теперь, выбиваясь из сил, там работало сразу шесть человек…Отяжелевший корабль сидел по-прежнему низко. Он с трудом повиновался рулевомувеслу. Волны били его в скулу, и ледяные потоки окатывали гребцов. Но для них,занятых в неистовой работе, холода не существовало… Солёное море лишьсмешивалось с солёным потом на спинах, только и всего. Гребли все, в том числесам Рунольв. Все, кроме тех шестерых и Эйнара у правила. Гребли с тех самыхпор, как Эрлинг ударился в постыдное бегство.

На что он надеялся, Приёмыш? На то, что, едва не утонув, ониоставят погоню? Или выдохнутся, ворочая вёсла? Да о какой усталости речь, когдачёрный корабль вот-вот будет настигнут…

Огромные волны по временам совершенно закрывали их друг отдруга. Но полосатый парус раз за разом возникал там, впереди, – спервадалеко, потом ближе и ближе. Скоро бой: они не предложат Эрлингу сдаться.

– Для второго Виглафссона я добуду себе второйфорштевень! – сказал Рунольв.

И вот уже их отделяла от добычи одна-единственная волна.Волна такой величины, что не всякий лучник взялся бы перебросить через неёстрелу.

– К повороту! – скомандовал Олав Можжевельник.

Он стоя держал рулевое весло. Расставив ноги и пригнувшись,словно перед прыжком с высоты…

– Поворот!

Моржовые канаты впились в мозолистые ладони. Парус описалполукруг и вытянулся громадным крылом, впервые разворачиваясь во всю своюширину… Даже если не выдержит и сломается мачта – теперь наплевать! Нос кораблястремительно покатился под ветер. Вёсла высунулись из люков и помогли, ударив вразные стороны с разных бортов. И по слову кормщика спрятались вновь…

Быстро набирая скорость, чёрный корабль помчался назад. Алюди на нём проверяли, легко ли ходили в ножнах мечи.

Эйнар внезапно закричал что-то с кормы…

Ветер отнес слова, но вытянутая рука указывала вперёд.Рунольв оставил весло и приподнялся со скамьи – оглянуться. И на мгновениезастыл.

Чёрный корабль был высоко над ними, на гребне. Он летел,похожий на крылатого змея. Летел прямо на них! А чуть впереди неслась страшнаябоевая песня:

Волны встают

выше бортов.

Лодьи ныряют.

Ветер попутный

и нам и смерти!

Рунольв так и не успел ничего предпринять… Почти все еголюди сидели в одних рубашках, а иные и вовсе голые по пояс: попробуй-ка грестив полную силу в толстой боевой куртке с нашитыми железными чешуями! Эрлинг,этот щенок, обманул Рунольва Раудссона, сточившего зубы на вражеских костях.

Чёрный форштевень, окованный позеленевшим металлом, метилего кораблю прямо в скулу. И их разделяло мгновение.

Рунольв знал, как это будет… И уже видел перед собойраскалывающийся, расступающийся борт. И чёрную воду, ревущую в проломе…

Эйнар всё-таки попытался уйти от удара, отчаянно переложивруль. Но и Олав у себя на корме смотрел по-прежнему в оба! Чёрный дракон лёг накрыло. Ближе, ближе – и вместо удара вдруг тяжко и страшно пошёл по вёслампёстрого корабля, по правому борту!

Однажды видевший подобное – не забудет, покуда живёт… Снатужным треском ломались крепкие сосновые вёсла. Вздыбливались рукояти иломали хребты гребцам. Рунольва сбило с ног, швырнуло на палубу. Чья-то кровьхлынула в лицо. Чужая кровь! Он смахнул её и вскочил.

Люди Приёмыша уже сбросили парус и закидывали крючья,стягивая корабли. И гудевшие на ветру верёвки некому было перерубить. Уже почтипотеряв ход, чёрный корабль вцепился драконьей пастью в кормовой штаг пёстрого…Деревянные клыки оказались прочней. Хлопнул разорвавшийся канат, и мачта состоном перекосилась налево, так, что захрустел палубный настил.

Люди Эрлинга хлынули через борт, не дожидаясь, пока кораблисойдутся вплотную. Подхватывали на левую руку щиты и на ходу выдирали из ноженмечи. И прыжком перелетали на чужую палубу: смерть!!!

Рунольв встретил их первым…

Копьё Гадюку никогда не видели далеко от хозяина. Вот итеперь достаточно было пошарить рукой, и пальцы оплели знакомое древко. Рунольвзарычал, как бешеный берсерк… Огромный, в седеющих космах, и копьё Гадюка торубило широким лезвием, как послушный меч, то жалило, как живая змея! Он незвал своих в битву. Он бился!

Гадюка встретила самого первого прыгнувшего через борт…Остановила в прыжке, и воин без вскрика ушёл вниз, в чёрную воду. Но их былослишком много. Они перелетали с корабля на корабль, занося секиры, что-тояростно крича. Как перевернувшийся котел с кипятком!

Рунольв искал между ними Приёмыша и всё не находил. Аполовина людей из Торсхова уже лежала между скамьями, и им не суждено быловстать. Им, ни разу не принимавшим боя на своём корабле! Позор, за которыйрасплачиваются только одним. Кровью.

Потом перед Рунольвом встал Олав… Эрлинг вождь долгоуговаривал старика не ввязываться в битву. Не помогло. Было у меня четверосыновей, сказал Можжевельник. Теперь трое. И прожил я не короткую жизнь.

Оказавшись с Рунольвом лицом к лицу, Олав короткопотребовал:

– Все прочь!

Вокруг сразу же расступились: чужие, кто ещё отбивался, исвои.

Рунольв тяжело переводил дух, опершись на копьё… Только тут,как-то сразу, он почувствовал, до чего вымотала его исступленная гребля исхватка с морем, едва не погубившим корабль… Его не ударят в спину, он этознал. Но на лица достаточно было посмотреть один раз, чтобы понять: проигратьединоборство Олаву не дадут.