Она затаила дыхание и вслушалась. Ни стонов,ни томных вздохов... Похоже, означенные голубки уже притомились от любви.

Или, может, они ею вовсе не занимались?!Может, Алена зря... зря она это зате...

Она замерла, услышав легкий шелест шагов зауглом. Кто-то прошел, вернее, прокрался совсем близко. Человек? Или это былаторопливая пробежка крысы?

Алена выждала какое-то мгновение, но, неуслышав больше ни звука, осмелилась переместиться ближе к повороту коридора – итотчас увидела впереди пятно света.

Она довольно часто бывала раньше в «Барбарисе»и думала, что хорошо знает его, однако сейчас, лишенный привычной мебели,портьер, привычных звуков и запахов, ресторан казался совершенно чужим инепохожим на себя. Где горит свет? В кухне? В холле? Или в зале?

Надо умудриться добраться до угла и выглянуть.Алена сделала шаг, другой – и остолбенела, едва не заорав во весь голос.

Было с чего! У ног ее валялась крыса сокровавленной головой! Дохлая! В смысле убитая!

«Голодно, холодно и скучно! – словно бызазвучал в ее голове насмешливый голос Жанны. – Только и развлечений, чтопо крысам из мелкашки стрелять!»

Ага, значит, Игорь развлекался именно этим –пока не пришла она...

Кто?

Да вот же она, Алена ее видит... торчит прямонапротив, держа пластиковую сумку, одета в короткую дубленку, без шапки,взлохмаченная, с огромными испуганными глазищами, бледная...

Тьфу! Да ведь Алена смотрит на себя, это еесобственное отражение в большущем запыленном зеркале, которое стоит,прислоненное к стене, и пугает добрых людей!

Вообще-то, зря его не завесили, зеркало-то.Во-первых, пыль на нем и даже будто ошметки цемента, а во-вторых, вдруг дазацепит его кто-то из рабочих каким-нибудь ящиком или рулоном. А впрочем, можетбыть, оно было завешанным, да Игорь, этот Нарцисс несчастный, нарочно егооткрыл, чтобы снова и снова любоваться своей красотой, о которой ему щебечутвсе кому не лень, а одна чокнутая писательница-обожательница и вообще все ушипрожужжала.

Вот эта самая, которая сейчас таращится наАлену из пыльного зеркала.

Алена с трудом подавила желание состроитьсвоему отражению предурацкую гримасу и двинулась было дальше, но снова замерла,потому что опять услышала звук шагов. Однако теперь это был отнюдь некрадущийся шелест. Какой-то человек медленно и довольно гулко прошел заповоротом коридора в зал, волоча за собой что-то тяжелое.

Это еще что такое?!

Может быть, просто-напросто рабочие еще неушли из ресторана? Перетаскивают какие-нибудь мешки или инструменты?

Алена задумчиво нахмурилась. Хорошо это илиплохо? То есть никаких опасных красоток с маленькой ножкой тут не наблюдается,обладательница узкого следа – это, условно говоря, прораб или бригадир...

Вот именно – условно говоря! Вокруг Игорявечно крутятся какие-нибудь прорабы-бригадиры женского пола!

Однако хорошо же будет выглядеть писательницаДмитриева, если ремонтник-работоголик или дама-прораб, она же – бригадир, вдругувидят ее вот такой, крадущейся, с вытаращенными глазками. Небось решат, чтоэто местное привидение, дух «Барбариса».

Да пусть что хотят, то и думают, на всякий чихне наздравствуешься, решила сердито Алена и продолжала передвигаться, елекасаясь ногами пола.

Наконец она достигла поворота коридора. Струдом удалось сообразить, что теперь она смотрит в зал от задней стенки сцены.Сколько раз влюбленная писательница сидела вон там, недалеко от окна, ипыталась за черной шторкой, из-за которой появлялись на маленькой сцене танцорыи актеры, разглядеть своего обожаемого Игоря! Сколько раз пыталась пойматьмельканье его улыбки, сиянье его глаз, когда он летал в танце, какослепительная птица!

А теперь она выслеживает его, как будто...

И тут Алена мигом забыла, о чем думала, обовсем на свете забыла, потому что увидела в зале человека. Но это был не Игорь.Неяркая голая лампочка, висевшая на шнуре, выхватывала из темноты лишь самуюсередину зала, оставляя все углы погруженными в темноту, и Алена только исмогла рассмотреть, что это среднего роста, широкоплечий парень в короткойчерной куртке с меховым воротником и в джинсах. Кажется, у него были довольносветлые, стриженные ежиком волосы. Он стоял, нагнувшись над каким-тобесформенным мешком в углу (ага, теперь понятно, кто и что волок), и доставализ этого мешка что-то, тихонько звенящее.

Вот интересно, что это такое? Может, строительклад нашел среди развалин?

В эту минуту по Рождественской улице за окнами«Барбариса» прогрохотал по рельсам запоздавший трамвай. Лампочка под потолкомкачнулась, отбрасывая причудливые тени и вырывая из темноты углы зала, и Аленаувидела, как в руке незнакомого парня вспыхнул блик света – вспыхнул на чем-то,очень хорошо ей знакомом... В следующий миг она не столько разглядела, сколькодогадалась, что свет бликует на часах с браслетом, которые парень вовсе недостает из какого-то там мешка, а снимает с чьей-то бессильно повисшей руки.

Рука принадлежала человеку, который лежал,скорчившись, в углу.

Странно – сначала Алена узнала часы. Это былтот самый «Ориент», который она в прошлом году подарила Игорю. И только потомдо нее дошло, что там, в углу, лежит Игорь.

Она не закричала только потому, что в первуюсекунду не поверила глазам, подавилась ужасом, ошеломлением. А в следующий мигприжала руку ко рту, глуша этот рвущийся крик и понимая: если выдаст себя, топропадет. Этот человек в черной куртке убьет ее, и тогда она уже ничем несможет помочь Игорю!

Может быть, он еще жив?..

От резкого движения сумка, висящая на манжетеее дубленки, предательски зашелестела, и парень в куртке разогнулся, повернулголову. Но за полсекунды до того мига, как он увидел бы Алену, она успелаотпрянуть в темноту, за угол.

– Кто тут? – послышался напряженный,ломкий от страха голос. – Моська, ты?

Моська?!

Алена судорожно вздохнула, вжимаясь в стену.Ее затрясло так, что ананас предательски заколыхался, сумка снова зашелестела,а потом... а потом многострадальное дно наконец прорвалось, и чертов ананас смягким стуком вывалился на пол.

«Да я не моська, а слон!» – мелькнулаидиотская мысль, но в следующее мгновение ни одной мысли в голове Алены неосталось, потому что совсем рядом грянул выстрел, и сразу за ним – второй. Онаувидела, как пули одна за другой вошли в мягкую древесину дверного косяка...

Алена втиснулась спиной в стену, занятаятолько одним: не упасть, не броситься бежать, не выдать себя. Но шансов,кажется, не было... послышались шаги, они приближались.