Дурочке ясно, чего от нее хотят в качестве входного билета.Можно, конечно, вместо этого откровенно надавить, обрисовав вкратце своинемалые возможности и нешуточную крутизну. Однако Марине вовремя пришло вголову, что далеко не всегда полезно палить из пушек по хомякам. Пушка,конечно, способна произвести на хомяка самое сокрушительное воздействие, но вотпопасть в него гораздо труднее, чем, скажем, в слона. В каждой ситуации должныработать свои инструменты, переигрывать не стоит. Здесь, в этом поганомквартальчике, великая российская столица выглядит, есть такое подозрение,чуточку нереальной. Именно в силу своего величия и отдаленности. Вроде драконаиз базарных россказней в волшебной стране – то ли есть он за семью морями, толи врут... Чересчур неравны весовые категории, несопоставим масштабгосударственных спецслужб и местных делишек, а значит, не будет должногоощущения реальности угрозы. А хорошая угроза всегда должна умещаться в сознаниитого, кому угрожаешь. Так что проще уступить его низменным инстинктам. Неубудет, а для дела выйдет польза.

И она осталась стоять неподвижно, выжидательно поглядывая.

– Понимаете, – задушевно сказал Гукасян. – Мы,восточные люди, до сих пор ужасно патриархальны. По моему глубокому убеждению,есть что-то холодное и даже механическое в отношениях типа «деньги-услуги». Этопримитивно и совершенно бездуховно. У нас на востоке люди предпочитаютболее теплые, человеческие отношения, это, если хотите, вековые традиции...

– Чего не сделаешь из уважения к вековым традициям... –сказала Марина, откровенно улыбаясь. – Кстати, а резинки с нимисоотносятся?

– Терпеть их не могу! – признался Гукасян. – Нозаверяю вас, Катя, что со здоровьем у меня все в порядке – лучшие врачи,регулярные обследования и все такое. Никто вас, конечно, не принуждает, самирешайте, стоит ли рисковать ради ваших загадочных дел... Извините, у меня естьсвои твердые правила и устоявшиеся привычки...

Он пялился цепко и внимательно, испытующе, поддразнивая. Нучто же, сказала себе Марина, в конце концов, я этим только и занимаюсь – рискуюради дела...

Гукасян, глядя ей в глаза и поводя усиками, стал неторопливорасстегивать ее блузку. Марина подняла взгляд к потолку, стараясь придать себеневинный и мечтательный вид героини старинных фильмов, коли он брал за образец.Жаль, что довольно трудно вызвать по желанию румянец стыда на щеках. Психологияэтих скотов известна: в самой прожженной шлюхе хотят видеть наивную школьницу.

– Ах, что вы со мной делаете... – прошептала она, глядяв потолок и смущенно улыбаясь. – Стыд какой...

Гукасян откровенно хохотнул, поглаживая ее груди. Прошелсяпо талии жесткими ладонями, сминая юбку, долго гладил ниже талии, запустилладонь в трусики, надолго застыл, только пальцы шевелились без всякой фантазии.

Первобытный тип, подумала Марина. Скучища...

– Мне лечь или как? – спросила она, надеясь переломитьскуку.

Гукасян положил ладони ей на плечи и недвусмысленно надавил.Марина сговорчиво опустилась перед ним на колени. У ее лица щелкнула тяжелаясеребряная пряжка ремня с каким-то экзотическим орнаментом. Она умело заправилав рот напрягшуюся плоть и приступила к делу.

– Эй, эй, Катя! – сдавленным голосом торопливо бросилГукасян. – Не хулигань!

Она вопросительно подняла глаза.

– Вот этих фокусов не надо, – сказал Гукасян, запускаяпальцы ей в волосы. – Не части, давай как следует – с толком, срасстановкой…

Гурман попался, сердито подумала Марина, медленно водяязыком вокруг чувствительных мест. Подавай ему неземное удовольствие в придачук неплохим деньгам...

Но ничего не поделаешь, козыри были не у нее, и онадобросовестно трудилась по полной программе. Облегченно вздохнула про себя,почувствовав, как мужское тело начали, наконец, сотрясать спазмы, возвещающиеприближение финала. Держа ее за волосы обеими пятернями, Гукасян размереннымирывками раскачивал голову Марины вперед-назад, пока не замер.

Сноровисто проглотив все, Марина выпрямилась, мимолетнымдвижением отерла рот и подождала, когда партнер вернется из мира неземныхудовольствий в суровую реальность. Преспокойно осведомилась с вежливой улыбкой:

– Что-нибудь еще?

– Довольно пока, – сказал Гукасян, неуклюже приводясебя в порядок. – Ладно, сдала экзамен...

Аккуратно застегнув блузку и поправив волосы, Маринасказала:

– Я так понимаю, выдержала испытание? Мне самой можно пройтив номер, или вы проводите?

Гукасян вновь выглядел печальным, удрученным. Вернувшись застол, он уселся и протянул:

– Кругом чистоган, меркантильность...

– Бывает, – сказала Марина, усаживаясь напротив. –А чего же вы хотели, дорогой мой? Что я влюблюсь в вас внезапно и беззаветно?

– Романтики хочется, человеческого тепла...

Марина прищурилась.

– Вы что, всерьез полагаете, будто у девушки, которую выбесцеремонно поставили на коленки и сунули ей конец в рот, моментальновозникнут к вам романтические чувства? Не придуривайтесь...

Гукасян меланхолично покосился на нее.

– А если я обижусь и не пущу вас в номер?

– Я вас пристукну, – обворожительно улыбаясь, сказалаМарина. – Голыми руками. Заберу ключ, запру вас снаружи и пойду в номер. Уменя будет достаточно времени, прежде чем ваши гориллы вас обнаружат...

– Я пошутил.

– Я тоже.

– Знаете, а вы мне нравитесь, – сказал Гукасян.

– Здорово! – сказала Марина. – Свидание назначатьбудете? Лучше всего у какого-нибудь старинного памятника, я тут у вас виделапарочку, есть вполне приличные...

– Я не об этом. Серьезно, нравитесь. В вас есть способностьк разумному компромиссу, отличающая толковых людей.

– А уж ваши мужские достоинства... Я восхищена.

– Бросьте, – сказал Гукасян серьезно и устало. – Яв самом деле никогда не понимал, почему в эти игры лезут очаровательныедевушки. Вам бы надежно встать за крепким мужским плечом...

– Вы, наверное, не слышали... В мире вторую сотню лет бушуетженское равноправие, – съязвила Марина.

– И зря, по-моему, – убежденно сказал Гукасян. –Вот что… Я вас сейчас отведу в номер, быстренько сделайте свои дела ивыметайтесь. Лучше бы вам вообще убраться из этого города. Вокруг и так три дняотираются какие-то личности, которых не было в прежних привычных раскладах.Пытаются вынюхивать, задавать вопросы...

– Вот как? – спокойно сказала Марина. – Вы здесьхозяин, или как?