– Ладно, – покачал я головой, – раз вы все знаете, не понимаю, я-то вам зачем.

– Мне нужно знать, что конкретно ты делал в номере, изменил там что-то, унес ли что-то. – Кремер наклонился ко мне. – Послушай, Гудвин, советую все рассказать. Если все пойдет, как идет, Обри, скорее всего, сломается, еще день не успеет закончиться, а когда это произойдет, мы будем знать все: и то, что ты им сказал про Карноу в баре, и то, зачем вы втроем вернулись к Вулфу. Если сдашь его, я не буду держать на тебя зла… Ты чему ухмыляешься?

– Представляю себе лицо мистера Вулфа, когда буду ему об этом докладывать. Когда пришел Стеббинс и сказал, что Карноу убит, а значит, наши денежки вылетели в трубу, мистер Вулф слегка намекнул, насколько позволяло чувство собственного достоинства, что, возможно, у них для него появится новое задание, но они не захотели это обсуждать. Так что теперь он расстроится. Он постоянно твердит, что нельзя падать духом, что когда-нибудь выяснится, что ты прав… не важно в чем… но это будет удар…

Кремер встал и протопал к выходу.

Ухмылка еще не сошла с моего лица, и я обратил ее Мандельбауму.

– Он становится чувствительным?

– Когда-нибудь, – сказал мне помощник окружного прокурора, – кое-кто решит, что от вас с Вулфом больше вреда, чем пользы, и тогда, без лицензии, вам будет не до веселья. У меня слишком много дел, чтобы играть в игры. Пожалуйста, иди отсюда.

В самом начале первого я вернулся на Тридцать пятую улицу, Вулф сидел за своим столом и перебирал стопки карточек из картотеки, где хранил записи о всхожести растений. Я спросил, не хочет ли он послушать отчет о моей беседе с Мандельбаумом и Кремером, и он ответил «нет», так как уже сам беседовал с Кремером и слышал о его нынешних глупостях. Я сказал, что встретился с родственниками Карноу и с его адвокатом, и не любопытно ли ему узнать о моих впечатлениях, но в ответ услышал лишь невежливое бурчание, а потому махнул на это рукой и направился к своему столу, чтобы закончить дела, которые утром прервал звонок Стеббинса. Я только начал вникать, как раздался звонок в дверь, и я вышел в прихожую, чтобы открыть.

На крыльце стояла Кэролайн Карноу. Я открыл, и она вошла.

– Мне нужно видеть мистера Вулфа! – выпалила она и в подтверждение своих слов направилась мимо меня в кабинет.

Я обязан останавливать всех, пока не выясню, согласен ли Вулф увидеться с посетителем, но тут потребовался бы летающий снаряд, так что я не остановил ее и пошел следом. Когда я переступал через порог, она уже сидела в красном кожаном кресле, словно оно было ее. Вулф хмуро на нее смотрел, зажав в каждой руке карточку всхожести.

– Его арестовали, – сказала она. – По делу об убийстве.

– Разумеется, – буркнул Вулф.

– Но он не убивал Сидни!

– Еще раз: разумеется. Это относится к вам. Иначе вы не могли сказать.

– Но я говорю правду! И хочу, чтобы вы это доказали.

Вулф покачал головой:

– Незачем. Это полиция должна доказывать, что убил он. Для вас это трудно, мадам. Слишком трудно. Вы ели сегодня что-нибудь?

– Господи, вы оба только и думаете что о еде! Вчера он, теперь…

Она начала смеяться: сначала хихикнула, потом засмеялась по-настоящему. Я встал, подошел к ней, взял ее голову в свои руки, повернул к себе и поцеловал прямо в губы. Некоторым хватает пощечины, но тут нужно было что-то более эффективное. Я не обратил внимания на ее попытку меня оттолкнуть и отпустил, только когда она перестала дрожать и вцепилась мне в волосы. Тогда я убрал руки и отступил на шаг.

– Что такое… – выдохнула она.

Я понял, что истерика закончилась, пошел в кухню, попросил Фрица принести крекеры, молоко и горячий кофе и вернулся. Когда я садился за свой стол, она сказала:

– Вам непременно нужно было так поступать?

– Послушайте, вы, конечно, пришли к мистеру Вулфу за помощью. Он не выносит женских истерик и через четыре секунды вышел бы, и больше бы вы его не увидели. Это одна сторона вопроса. Вот мы сейчас болтаем об этом, и у вас с мистером Вулфом есть время прийти в себя. Другая состоит в том, что, если вам не хочется, чтобы я вас целовал, готов сообщить об этом всем, кому следует.

Она поправила прическу.

– Видимо, мне вас нужно поблагодарить?

– Всегда к вашим услугам.

– Вы уже справились с собой или нет? – буркнул Вулф.

– Справилась. – Она судорожно проглотила ком в горле. – Я не спала эту ночь и весь день ничего не ела, но сейчас я в порядке. Пол арестован по делу об убийстве. Он хочет, чтобы я наняла адвоката, и я, конечно, найму, но не знаю кого. Его юрист в компании не годится для уголовного дела. Джим Биб тем более не подходит. Есть еще двое знакомых, но как адвокаты они слабые. Я сказала, что съезжу к вам, и Пол согласился.

– Вы хотите, чтобы я порекомендовал адвоката?

– Не только. Мы хотим, чтобы вы… Хотим вас нанять. – Она вдруг покраснела, и, как оказалось, румянец ей очень шел. – Пол говорит, у вас слишком высокие гонорары, но теперь, после гибели Сидни, по-моему, у меня опять куча денег. – (Румянец стал ярче.) – Я должна кое-что выяснить. Вчера вечером, когда вы сказали, что Сидни убит, я на секунду подумала, что это сделал Пол… Это была ужасная секунда.

– Я заметил. Только я сказал бы: десять секунд. Тогда вы к нему и подошли.

– Да. Подошла, коснулась его, и он меня коснулся, и все прошло, но это было ужасно. Так вот, отчасти по этой причине я должна спросить, считаете ли вы, что Пол убил его?

– Нет, – твердо ответил Вулф.

– Вы это говорите ведь не просто так?

– Я никогда ничего не говорю просто так.

Вулф вдруг заметил, что, когда с ней случилась истерика, отъехал в своем кресле подальше от нее и от стола и теперь рывком придвинулся на место.

– Утром ко мне приходил полицейский инспектор мистер Кремер, который попрекнул меня тем, что я позволил преступнику себя одурачить. После его ухода я задумался. Если мистер Обри – преступник, в таком случае он убил мистера Карноу, обсудил это с вами, решил приехать ко мне будто бы для того, чтобы я помог вам решить дело с Карноу, а на самом деле чтобы я позже подтвердил, что он не знал о смерти Карноу. Такова версия мистера Кремера, но я отверг ее. Вчера я тут целый час слушал мистера Обри и наблюдал за ним, и если он явился ко мне сразу после того, как застрелил человека, о котором говорил со мной, то я идиот. А поскольку я не идиот, значит мистер Обри не преступник. По этой причине… Да, Фриц. Тут кое-что для вас, мадам.

Мне хотелось бы думать, что аппетит в ней проснулся после моего поцелуя, хотя, честно говоря, скорее после слов Вулфа. Фриц принес не только молоко и крекеры, но и приличную горку тостов с паштетом собственного приготовления из печенки и с зеленым луком, и она это все умяла, а Вулф тем временем занимался своими карточками, да и я нашел себе дело.