– О-о, Дикки? Я думала, ты спишь.

Он был в шелковом халате, который наверняка стоил этак две трети того, что досталось от Сидни. Захотелось его придушить. Он был в доме все это время. Два часа игнорировал мои звонки, а теперь появился именно в тот момент, когда мне только-только начало везти.

– Ты ведь помнишь мистера Гудвина, – говорила тем временем мать. – Там, утром, в офисе окружного прокурора? Он хочет отвезти меня к Ниро Вулфу. Мистеру Вулфу нужен мой совет по одному очень интересному вопросу. Думаю, нужно съездить, и я поеду.

– Я думаю иначе! – рявкнул сын.

– Но, Дикки, – взмолилась она, – я уверена, ты тоже думаешь, что мы должны постараться и покончить с этим ужасным делом!

– Разумеется, – признал он. – Бог свидетель, ты права. Но чем тут может помочь беседа с частным детективом? Нет, не понимаю.

Они посмотрели друг на друга. Они были настолько похожи, что казалось, будто смотришь на одно и то же лицо, только в разном возрасте, к тому же и конституция у них была одинаковая. Мать была не столько жирная, сколько массивная, и сын тоже.

Когда она раскрыла рот, я заподозрил, что недооценил ее. Тон был новый – сухой, холодный и веский.

– Думаю, я должна съездить, – сказала она.

Теперь взмолился он:

– Прошу тебя, мамаша! По крайней мере, давай сначала обсудим. Можешь съездить позже, после обеда. – Он повернулся ко мне. – Нельзя ли перенести встречу с Вулфом на вечер?

– Можно, – признал я. – Но сейчас лучше.

– Я очень устала, – произнесла она, и ее тон снова стал таким, каким, скорее всего, бывал обычно. – Все из-за этой ужасной истории. Лучше после обеда. Какой там адрес?

Я достал бумажник, вынул визитку и протянул ей.

– Между прочим, – заметил я, – вот только что вспомнил. В пятницу на вашей встрече у мистера Биба Обри оставил на столе свою визитку. Вы, случайно, не помните, куда она подевалась?

Она ответила сразу:

– Помню, как он достал визитку, но не…

– Мам! – рыкнул Дик, схватив ее за руку с такой силой, что она поморщилась. – Иди наверх!

Она попыталась высвободиться, но поняла, что бесполезно, и тогда посмотрела ему в глаза прямым честным взглядом. Но и этот трюк не сработал. У него взгляд был тоже прямой, как и у нее, но злой и жесткий. Ей хватило четырех секунд. Когда он развернул ее к лестнице, она не сопротивлялась и молча пошла по ступенькам.

Он повернулся ко мне:

– Что за визитка?

– Я уже сказал. Визитка, которую Обри оставил на столе у Биба.

– Кто сказал, что оставил?

– Обри.

– Да? Парень, подозреваемый в убийстве? Приходите в другой раз.

– С радостью. Биб подтвердил его слова.

– Эта вошь?! – фыркнул Дик. – Этот лопух?! – Он попытался ткнуть меня пальцем в грудь, но я отступил на полшага и вышел из зоны досягаемости. – Послушай, братец, если ты и твой босс решили найти лазейку для Обри, не буду вам мешать, но не втягивайте мою мать или меня. Это понятно?

– Я всего лишь хотел узнать…

– На выход! – грубо сказал он, протопал к двери и открыл ее.

Поскольку обычно я задерживаюсь там, где мне не рады, только если можно что-то раздобыть, то решил воспользоваться его любезностью и вышел на улицу.

Мои шансы на успех быстро таяли. Я вернулся на Парк-авеню, где консьерж, с которым мы уже были в близких отношениях, сообщил, что миссис Хорн пришла, и он сказал ей, что несколько раз звонил мистер Гудвин, и она попросила пропустить меня наверх, когда я появлюсь.

На двенадцатом этаже горничная, в правильном одеянии, впустила меня в квартиру с литерой «Д» и провела в гостиную, обставленную без особого вкуса, зато с комфортом, на что явно ушла изрядная часть денег Карноу. Я сел, но почти тотчас встал, потому что вошла Энн Хорн. Она поздоровалась и протянула мне руку.

– Нам нужно торопиться, – сказала она. – Муж придет с минуты на минуту. Чем займемся сначала, мистер Резиновая Дубинка?

На ней было милое простое голубое платье, то ли шелковое, то ли притворявшееся шелковым, и к тому же она успела обновить макияж.

– Не здесь, – сказал я ей. – Возьмите палантин. Я отвезу вас в подземелье.

Она плюхнулась на диван:

– Сядьте и расскажите о нем. Крысы есть, надеюсь?

– Нет, крысам там не выжить. Воздух тяжелый. – Я сел. – Честно говоря, я решил, что физическим воздействием от вас мало чего добьешься, потому будем воздействовать умственно. В департаменте мистера Вулфа только так. Он по делам не выходит, я и приехал, чтобы отвезти вас к нему. Мужу можно оставить записку, пусть к нам присоединится.

– Это мне совсем не нравится. Умственно я и так развалина. А что не так с пытками-то, боитесь, что не выдержу?

– Наоборот, боюсь, что я их не выдержу. Природа хорошо над вами поработала, и мне не хотелось бы эту работу портить. Вам понравилось бы болтать с Ниро Вулфом. Женщин он вообще боится, а уж вы-то нагнали бы на него страху.

Она сделала то, что я одобрил. Она, зная, что, если возьмет сигарету, мне придется встать, чтобы дать ей прикурить, сначала взяла зажигалку, щелкнула и только потом потянулась к пачке за сигаретой. Чертовски хорошо сделала!

– Так что мы имеем? – хорошенько затянувшись, спросила она.

Я рассказал:

– Пол Обри сейчас обвиняемый. Мистер Вулф может хорошо заработать, если вытащит его из тюрьмы. Мистер Вулф своего не упустит. Потому Пол Обри из тюрьмы выйдет. Мы с удовольствием разделим с вами лавры, но не гонорар. Берите палантин, и пошли.

– Вам невозможно сопротивляться! – с восхищением произнесла она. – Пола очень жалко.

– Совсем не жалко. Выйдет и женится на своей жене.

– Если выйдет. Помните детские стишки?

– Сам такие писал.

– Тогда помните, конечно, вот это:

– Конечно помню. Одно из любимых. Но только Обри не убивал.

– Вы эту линию выбрали, и вы ее придерживаетесь. – Она потянулась к пепельнице, чтобы загасить сигарету, и вдруг повернулась ко мне. – Какая все чушь! Все эти разговоры, будто жизнь священна! Для каждого только одна жизнь священна, и все это знают! Своя! – Она положила на грудь ладони. – Своя! И для Сидни его жизнь была священна, но он убит. Так что у Пола дела очень плохи.

– Если вам его и в самом деле жалко, то, наверное, могли бы и помочь ему слегка.

– Могла бы, если бы знала чем.

– Возможно, я смогу что-нибудь подкинуть. В прошлую пятницу вы были на встрече у Джима Биба. В тот раз Обри оставил там на столе свою визитку. Зачем вы ее взяли? И что с ней сделали?