Я спросил с сочувствием:

— Ты что же, носишь его только для престижа?

Он ответил с легким раздражением и обидой:

— Ты что, звоню, конечно. Но звоню, как с обычноготелефона. Помнишь, у нас в квартирах стояли?.. А в этом гаде еще и фотоаппарат,диктофон, проигрыватель, радиоприемник и еще какая-то хрень. И на каждую —сотни настроек. Это слишком, как я считаю. Не нужно человеку столько.Нормальный человек должен понимать все. Знаешь, Женька, меня эта проклятая навороченнаятехника унижает!

Он в самом деле расстроился, пока рассказывал, лицораскраснелось, а глаза сверкали. Я с сочувствием сопел и разводил руками. Онмой ровесник, а что уж говорить о старшем поколении, что и мобильник берет вруки с опаской, на кухне предпочитает старую газовую плиту, а не современную спрограммным обеспечением и сотней функций, что умеет все, но сама ничего несделает, пока ей не дашь команду. А команду можно ей дать с мобильника,подъезжая к дому, чтобы успела включить и печь, и кофемолку, и чтобы, входя вквартиру, ощутил запах свежесваренного кофе, что только-только…

— Знаешь, — сказал я неуклюже, — меня тожечасто раздражает, что изготовители напихивают в один гаджет несколькоустройств. Чаще всего таких, которыми не пользуемся.

— Вот-вот, — сказал он обрадованно. — А зачемони?

— Время такое, — вздохнул я, — впервые в мирпришла избыточность. Впервые! Мы по старой привычке стараемся понять все, какбыло раньше, но сейчас надо иначе.

— Как?

— Да просто не обращай внимания, — посоветоваля. — Вот в компе у тебя масса программ, ты же не стараешься понять, какработает Виндовз? Работает и работает. Так и с мобильником. Но только…

Он посмотрел с подозрением.

— Что? Договаривай.

— Все-таки осваивай, — договорил я, — хотя быфункции того, что тебе нужно. Мобильник не только хранит все номера, но сампозвонить может, если забудешь, он тебя и разбудит, как будильник, и напомнит оважной встрече, и все звонки тебе хранить может и записывать…

Я говорил правильные слова, но получалось вяло и занудно,сам с чувством неловкости понимал, что Ратник ничего этого не сделает. Егомысли заняты новым назначением, он уже прикидывает, как расставит бригадыкаменщиков, чтобы повысить скорость укладки кирпича. Ему нужен гаджет, чтоначинает служить ему сразу, а не требует долгого периода на освоение.

— Пиши мой номер, — велел я.

Он вытащил мобильник, в самом деле сверхнавороченный,изготовители эту модель позиционируют как «мужскую», то есть для широкоймужской ладони, а в такой объем постарались вбить столько, что этот мобильниктолько что картошку на кухне не жарит. Да и то, надо на всякий случай заглянутьв мануал…

Не доверяя ему, я сам вбил номер своего в недлинный, кудивлению, ряд, скопировал в долговременную память, засунул сразу в бэкап.Ратник с уважением смотрел, с какой легкостью я переключаю, перескакиваю изрежима в режим.

— Здорово, — сказал он. — Ну прям какВанюшка!

— Спасибо, — поблагодарил я. — Кстати, какон?

— Растет, — ответил он с гордостью. — На свойкомп поставил какую-то игруху, теперь весь район в нее играет!

— Как это? И ты столько народу терпишь?

— Да нет, — объяснил он путано. — Он поставилтакую игру, что по Интернету все играют. Теперь его комп уже не комп, асервер!.. Игра не то вор чего-то там, не то циркуль… или отвес, не помню.

— Линейка, — сказал я.

— Вот-вот, — сказал он обрадованно. — И ты внего играешь?

— Не совсем, — сказал я. — Но близко, близко.Ладно, рад был с тобой повидаться! Если что, звони.

На другой день я то и дело вспоминал встречу содноклашкой-прорабом, и даже когда собирал сведения о масштабах наводнения вИндонезии, перед глазами возникало его ликующе-смущенное лицо.

— Над чем задумались так глубоко, Евгений Валентинович?

Я вздрогнул, Глеб Модестович и Арнольд Арнольдович смотрятна меня отечески с легкой и даже с ласковой иронией.

Я смущенно развел руками.

— Какую-то программу адаптации бы разработать…

Арнольд Арнольдович смотрел непонимающе, Глеб Модестовичпереспросил:

— К чему адаптации?

— К быстрым переменам, — объяснил я. —Встретил одноклассника, который почти не умеет пользоваться мобильником. Всмысле, пользуется им только на сотую долю его возможностей. А его родители таки вовсе не принимают усложнений даже в их же собственной квартире. Он им сделалремонт, выбросил старую кухню, так вот старики… да какие они старики?..Пятьдесят или шестьдесят лет, даже не знаю, никак не могут приспособиться дажек обычной для нас электронной программируемой плите!

Глеб Модестович кивнул, лицо стало сочувствующим.

— Да, таких миллионы. Нет, миллиарды.

— Вот я и думаю, — сказал я горячо, — каксделать так, чтобы следующая волна не смяла их вовсе? Сейчас уже живут в мире,где на смену обычным деньгам стремительно приходят кредитные карты. Покупкисовершаются по инету, а в продуктовых магазинах можно расплачиватьсяприкосновением пальца. Везде электроника, начиная от входной двери в дом изаканчивая… нет, она нигде не заканчивается, а только расширяет и расширяетприсутствие! Но что будет, когда компьютер, которого и сейчас многие боятся,станет управлять квартирой? Включать свет, будильник, соковыжималку, стиральнуюмашину, посудомойку, климатизер и кондиционер?.. Да еще, чуть позже, начнетприсматриваться к кровяному давлению, рекомендовать сменить диету,подсказывать, что трансляцию футбольного матча лучше не смотреть из-за рискаповысить до опасного уровня кровяное давление…

Они слушали терпеливо, переглянулись, Арнольд Арнольдовичсмолчал, а Глеб Модестович сказал раздумчиво:

— Я не думаю, что эта задача является приоритетной.

Он посмотрел на Арнольда Арнольдовича явно за поддержкой,тот нехотя кивнул.

— Да-да, Евгений Валентинович, сейчас есть болеенасущные задачи.

— Делаю, — заверил я. — Пока что яукладывался в сроки. А насчет адаптации… это так, в свободное время. Нокогда-то придется заняться всерьез. И лучше раньше, проблема уже назрела. Болеетого, ее надо было начать решать еще вчера.

Они снова переглянулись, Глеб Модестович сказал сзатруднением:

— Евгений Валентинович, я не хотел этого говорить, номы хорошо знаем эту проблему. А кто предупрежден, тот вооружен, как говорилиримляне.

Я спросил с облегчением:

— Значит, над этой проблемой работают?

Арнольд Арнольдович хмыкнул, Глеб Модестович развел руками.