– Ни еды, ни воды. Штольни выработаны. Угля совсем мало даже если есть. Хотя, если поискать так может и найдем.

– Но все равно здесь Город, ни почем не построить. Нужно другое место искать. Это точно. – Я перестал говорить. Выдохнул – вдохнул, успокаивая сердце. – Мечты они такие. Только думать начнешь – сразу картинки в глаза лезут.

Красивые – «жуть», и сердце бьется. Сильно бьется, вроде как эту мечту р-р-раз и сделал, а делать то ее ой-ой-ой как долго. И сил нужно потратить. Много потратить.

– А давай, Самсончик, мы с тобой загадаем. – Прервала мои размышления Вера.

– Что загадаем?

– Давай загадаем, что, если за Крышей жить будет можно, то мы сами свой собственный Город построим. Пусть он и маленький будет, совсем маленький, но пусть он будет таким, каким мы его себе сами придумаем. Да?

– Да… – Выдохнул я.

Под ногами хрустел старый бетон, из стен торчала ржавая арматура.

Кое – где смотрели на нас из прорех красными глазами тощие крысы.

– Высоко мы все – таки забрались с Верой. Крысы и те совсем тощие. Больные, какие то, есть такие, что и на живого человека кинуться могут, а эти жмутся только по стенам, да полуслепыми глазами моргают.

Подъем был уже совсем рядом. Плотный луч света уже начал выхватывать из темноты остатки перил и перекошенные остовы дверей.

Я остановился, Вера тоже.

– Ты чего, Самсон? – Я развернулся к ней.

– Постой Верунь тут ладно? Мне дойти проверить надо. Если по это подъему ходить можно я тебя позову. Или вернусь. Лучше я за тобой вернусь, и мы с тобой вместе дальше пойдем.

– Хорошо, Самсончик. Хорошо. Иди. – Я развернулся и пошел к покосившейся двери, в плесени и потеках.

# # #

– У меня нет ничего кроме посоха и новостей, лейтенант. – Глухо проговорил Уиллисис, тяжело глядя в лицо офицеру, стоявшему перед маленькой дверью, ведущей в лабиринты Сердца Храма.

Офицер долго смотрел на новоприбывших, затем двинулся ближе.

– Досмотр обязателен для всех, Храмовник. – Он подошел вплотную к Уиллисису и втянул в себя воздух.

– Если служба охраны Династов не знает о том, что Высшие служители Храма имеют беспрепятственный доступ к Королеве, то я готов повторить это, лейтенант – Уиллисис закрыл глаза и позвал своего сына.

– Ландгрувер…

– Я здесь, учитель…

– Что-то идет вне плана. Будь готов…

– Хорошо, учитель…

– Посох может быт оружием, Высший. – Хамовато произнес лейтенант, ухватившись за тяжелый металлический штырь, украшенный витиеватой резьбой, который держал в руках Уиллисис.

– Ты же знаешь, что вход к Династам с оружием запрещен. Тебе придется оставить его.

– Посох – это символ Веры, лейтенант. – Сдержанно проговорил Храмовник.

– Я не должен выпускать его из рук. – Солдат обошел Уиллисиса вокруг, пристально осматривая складки его пурпурной тоги.

– И тебе придется снять с себя свои тряпки. Они слишком велики. Под этими складками можно спрятать много оружия. Самого разного оружия.

– У меня нет ничего кроме новостей, офицер. – Повторил уже сказанное Уиллисис, в надежде, что лейтенант просто запамятовал пароль.

Солдат не прореагировал. Он выпустил посох Уиллисиса и подошел к Ландгруверу, скромно стоящему поодаль, чутко принюхался.

– Это твой сын Храмовник. Он воняет, так же как и ты. Храмом. Он твой ученик?

– Я не обязан давать отчет лейтенанту, Солдат. – Уиллисис медленно потянул в легкие воздух. Сладки его кожи стали расти, медленно наползать на лицо.

– Мне все должны давать отчет, Храмовник. – Нагло выдал офицер. – Даже ты. Времена меняются, и, кстати – Офицер встал спиной к двери, ведущей в лабиринты Сердца Храма, соединяющегося с апартаментами Королевы, и согнул ноги в коленях. – Твой сын нервничает, Храмовник. Ты можешь мне сказать почему?

– Ты забываешься, Солдат. – Проговорил Уиллисис. – Мои слова предназначены Династам. Секреты Города не для твоих ушей.

Его гортань начала изменяться, складываясь так, чтобы ее невозможно было сломать, нервный узел диафрагмы, отвечающий за дыхание, спрятался за грудинную кость, почки опустились ниже, прикрывшись крепкими костями таза, все жизненно важные органы уходили под защиту измененного скелета.

В боевую трансформацию могли переводить вои тела не только Солдаты, но и Храмовники.

Х-ха! – Криво улыбнулся охранник, обнажив длинные острые клыки – Какие уж тут секреты, Верховный? – Он откинулся назад и выставил вперед руки. Из запястий медленно поползли ядовитые крючья.

– Я знаю твои новости, Храмовник. Королева слушает их уже четыреста лет.

–Ты по-прежнему возишься с подкидышами. Кормишь их с ложечки, поишь водой с сахаром из своих норм, убираешь за ними дерьмо. Водишь гулять по прихрамовым садам, а потом посылаешь на Крышу для того, чтобы они издохли там от плохой воды.

– Ты об этом хотел сообщить Династам? Кто-то снова ушел умирать, или кто- то вернулся, для того, чтобы издохнуть здесь?

– Он боится! Отец он боится!

– Да, но это не помешает ему атаковать нас…

– Атаковать? Он посмеет?

– Да, будь готов…

– К чему?

– Бежать…

– Может быть, в Городе пора, что то менять, Высший? – Продолжал лейтенант, постепенно переходя в боевую трансформацию.

Роговой гребень на голове, поднятый вверх по сторожевому уставу опустился вниз, защищая голову шею и плечи.

Броневые пластины, уложенные, словно рыбья чешуя, по бокам тела и ног, с тихим шелестом выворачивались на грудь, бедра и голени.

Глаза ушли в череп и смотрели на Храмовников, словно из бойниц.

– Городу ты уже не нужен, как и твои Изгои. – Он сделал шаг вперед. На крюке правой руки повисла густая золотистая капля.

– Нормы Храмовников слишком велики. Ты не находишь? Если, ты скажешь, что ты сделал для Города такого, без чего бы он ни смог обойтись…

Солдат качнулся на коротких ногах.

– Может быть тогда я пропущу тебя к Королеве – Уиллисис нахмурился.

Посмотрел в глаза сыну.

Тот едва заметно кивнул, и стал медленно отступать назад.

– Ты молчишь, Храмовник. Ты молчишь!

– Мы будем очень гуманны. Х-ха! Мы лишим Храмовников гениталий.

– Зачем вам потомство Верховный? Твой щенок сожрал протеинов столько, что на них можно было бы вырастить полторы дюжины крепких Солдат.

Сержант двинулся вперед, клацая ороговевшими пальцами с острой шипастой кромкой по краю. Она скользила по ядовитому крюку, пропитывая каждый из шипов нейротоксинами.