1954 года в Стране Советов и ее столице развернулась очередная кампания по борьбе с бюрократизмом. Георгий Маленков, которому еще не успели выломать руки его «товарищи» по Президиуму ЦК КПСС, взялся за дело со свойственной ему основательностью. Вслед за ним в борьбу с бумаготворчеством вступили первый секретарь МГК КПСС Екатерина Фурцева и председатель Исполкома Моссовета Михаил Алексеевич Яснов.

Совет Министров СССР принял предложения Госплана СССР и Центрального статистического управления СССР и утвердил постановление № 1132 «О сокращении и упорядочении учета и отчетности» 8 июня[212]. В Московском горкоме на это ответили решением о переводе на производство ряда аппаратчиков. 27 ноября 1954 года Екатерина Алексеевна заявила на пленуме горкома:

Пропуск М. И. Халдеева. 1946 г. [ЦГА Москвы]

— На 14 предприятиях намечены к сокращению 1600 человек. Хотела бы продолжить такие примеры, но, к сожалению, их не так много. Многие предприятия и парторганизации, по существу, еще не приступили к работе.

Фурцева провела на пленуме ряд решений по исправлению сложившегося положения дел. Досталось и вверенному ей горкому, и Исполкому Моссовета[213].

А в феврале 1956 года вскоре в связи с назначением Яснова председателем Совмина РСФСР Фурцева предложила избрать председателем Исполкома Моссовета Николая Ивановича Бобровникова, ранее занимавшего должность первого зампреда, что и было единогласно принято[214]. Николай Иванович стал правой рукой Екатерины Алексеевны как руководителя столичной парторганизации.

Когда «война за сталинское наследство» закончилась, изменился стиль Фурцевой при обсуждении вопросов на заседаниях Бюро МГК КПСС. Екатерина Алексеевна теперь, как правило, воздерживалась от вступительных слов, предоставляя обозначение стоявших в повестке дня вопросов «младшим» товарищам по Секретариату МГК или представителям Исполкома Моссовета (в основном председателю исполкома Николаю Бобровникову), и неизменно выступала на заседаниях последней[215]. Внимательно выслушивая докладчиков и выступления в прениях, Фурцева в лучших сталинских традициях «итожила» услышанное, предлагала в общих чертах проекты решений по вопросам, облекаемым впоследствии в строгую протокольную форму.

Как водится, не обходилось без приема многочисленных «ходоков» и ходатаев. Во второй половине 1956 года на прием к Фурцевой дважды приходило руководство Большого театра. Директор Михаил Чулаки и другие руководящие сотрудники рассказали о тяжелом положении с жильем. По свидетельству самих «ходоков», Фурцева очень тепло их встретила, откликнулась на просьбы представителей творческой интеллигенции. В первый раз она отдала распоряжение о выделении Большому театру для размещения служащих дома на Дмитровском шоссе. Поскольку выяснилось, что участок располагался далеко от театра, руководство прославленного коллектива напросилось на второй прием — с просьбой выделить Большому участок на Садово-Каретной улице (продолжение дома жилищно-строительного кооператива артистов балета) для строительства 11-этажного дома. Екатерина Алексеевна и тут пошла навстречу товарищам[216].

По должности Фурцева принимала участие в борьбе с коррупцией. 24 июля 1957 года на заседании Бюро МГК КПСС под ее председательством был заслушан вопрос «О злоупотреблениях в распределении жилой площади в Управлении капитального ремонта жилых домов Мосгорисполкома». В управлении были вскрыты крупные злоупотребления. Бывший начальник управления А. С. Антоненков, управляющий трестом № 2 Н. П. Беловол, директор завода № 8 стройдеталей Л. Е. Красный и другие, «встав на преступный путь, систематически разбазаривали народную жилую площадь, предназначенную для улучшения жилищных условий работников ремонтно-строительных организаций; за крупные взятки предоставляли квартиры и комнаты случайным лицам, проходимцам и жуликам»[217]. За злоупотребления уже привлекли к уголовной ответственности 24 человека. В потакании преступникам заподозрили деятелей исполкома Сокольнического райсовета, а в бездействии — руководящие кадры Мосгорисполкома. Фурцева, выступившая последней, была без лицемерия категоричной. Виновные понесли партийную ответственность вплоть до исключения из КПСС.

Мелочной организаторской работы на долю первого секретаря МГК ВКП(б) выпадало немало. В деятельности Фурцевой чувствовался энтузиазм 1930-х годов. Неизменно бодрая, сияющая и энергичная, она умела вдохновить, обаять и — когда ей это представлялось политически целесообразным — окрикнуть своих подчиненных и подопечных. Подобно всем «поздним» сталинцам, Фурцева не переносила, когда ей перечили публично, однако все вопросы можно было решить, переговорив с нею лично. Как и покойный Сталин, к которому по предварительной (за месяц) записи мог попасть на прием любой член партии, Фурцева неизменно была открыта для коммунистов, в том числе не входивших в партийно-государственную «обойму».

Пост первого секретаря МГК КПСС Екатерина Алексеевна оставила 25 декабря 1957 года, чтобы полностью сосредоточиться на работе в Секретариате ЦК КПСС. Ее место занял генерал-майор Владимир Иванович Устинов — в 1950–1953 годах первый секретарь Краснопресненского, а потом Пролетарского райкомов столицы, в 1953–1957 годах начальник 9-го управления КГБ СССР, отвечавший за охрану руководителей партии и правительства[218].

Однако и после этого Фурцева еще некоторое время отвечала за судьбу Москвы в Президиуме ЦК. В начале 1958 года наметилось недовольство первого секретаря ЦК КПСС, который сам длительное время был «хозяином столицы», деятельностью московских руководителей. 13 марта 1958 года он вынес столичные вопросы на обсуждение Президиума ЦК КПСС. Владимира Устинова на заседание не пригласили, из чего следует, что пока еще «на делах» в столице «сидела» Екатерина Алексеевна. Она и председатель Исполкома Моссовета Николай Бобровников доложили «О более широком внедрении в городское хозяйство г. Москвы троллейбусов и других видов транспорта на электротяге для перевозки пассажиров и грузов». На заседании Никита Хрущев дал ряд ценных указаний обоим:

— Надо строить грузовые троллейбусы, надо электромобили ввести (на аккумуляторах), снеготаялки, [надо улучшить] освещение города.

Распалившись, Никита Сергеевич выразил откровенное недовольство работой Екатерины Алексеевны и Николая Ивановича:

— Инициативу надо проявлять! В пригородах внедрять троллейбусное движение. А на окраинах еще и трамвайные линии строить.

В завершение тирады сказал как отрезал:

— Москвичам надо подумать, изучить и доложить.

Срок был установлен двухнедельный[219].

Несмотря на то что Фурцева за МГК КПСС формально уже не отвечала, такой «звонок» она должна была воспринять как предупреждение.

Однако, прежде чем проследить дальнейшую историю ее аппаратных невзгод, следует рассказать о VI Всемирном фестивале молодежи и студентов, ставшем важнейшим агитационно-пропагандистским мероприятием хрущевского руководства СССР. В его подготовке и проведении Екатерина Алексеевна сыграла ведущую роль.

Глава 8. Праздник молодежи

VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов открылся в Москве 28 июля 1957 года. Его гостями стали 34 тыс. делегатов более чем тысячи молодежных, студенческих, профсоюзных, религиозных, культурнических, спортивных и иных организаций 131 страны мира. В столицу СССР прибыли представители таких стран, которые раньше не принимали участия в фестивалях, в том числе Афганистана, Эфиопии, Польши, Швеции[220]. Фестиваль прошел под лозунгом «За мир и дружбу». Его подготовка осуществлялась под руководством Центрального и Московского городского комитетов КПСС и лично секретаря ЦК и МГК Екатерины Алексеевны Фурцевой.

На заседании Бюро МГК КПСС, состоявшемся под председательством Фурцевой 13 марта 1957 года, с докладом о подготовке к проведению фестиваля выступил председатель Исполкома Моссовета Николай Иванович Бобровников. Доклад заслушали деятели МГК и Исполкома Моссовета, за Екатериной Алексеевной, как водится, осталось последнее слово. Обсуждали размещение, питание, транспортное обслуживание участников и гостей