– Весь день орала, – вздохнула Томуся, –аллергия у нее на молочные смеси из банок, нужно получать питание с детскойкухни, а его только врач выписывает!

Подруга встала и пошатнулась:

– Вот незадача, еще кружится!

– Немедленно ложись, – приказала я, – схожувместо тебя.

– Спасибо, – вздохнула Томочка, – уж извини,пеленку чистую возьми.

– Зачем?

– У врача на стол постелить, не класть же ребенка нагрязь.

– И младенца надо тащить?

– Ну, конечно, без осмотра ничего не выпишут!

Делать нечего, пришлось заворачивать на редкость спокойносопящую Нику в одеяльце и бежать на улицу.

Поликлиника, по счастью, находится в двух шагах от дома,нужно только завернуть за угол. С трудом потянув на себя тяжеленную дверь, яоказалась в предбаннике перед здоровенной толстой бабищей в белом мятом халате.

– Температура? – грозно спросила она.

– Чего? – удивилась я.

– Уж не воздуха, – гавкнула медсестра, –сколько у ребенка?

Я растерянно помолчала, потом ответила:

– Думаю, 36 и 6.

– Ну и зачем сюда вперлась?

– Как это? Грудничковый день!

– Ты читать умеешь? – рявкнула тетка.

– Вроде, – окончательно потерялась я, прижимая кгруди Нику, – с утра могла.

– Тогда выйди и посмотри, что на двери написано!

Я вновь толкнула «свинцовую» дверь и увидела табличку:«Бокс. Вход только с больными детьми».

Сунув голову в помещение, я робко поинтересовалась:

– А со здоровым куда?

– Ох и надоели, хуже горькой редьки, ходют и ходют,ночь уж скоро, – разразилась гневной тирадой баба, – когда ж наконецпокой настанет?! Рядом вход, слепая, что ли!

Я отпустила дверь, которая с жутким уханьем хлопнулась окосяк. Ей-богу, милая медсестра сэкономила бы кучу времени и сил, простолюбезно ответив: «Пройдите, пожалуйста, в соседнюю дверь».

Возле кабинетов клубилась толпа. Я положила завернутую водеяло Нику на пеленальный столик и поинтересовалась.

– В 12-й кто крайний?

– Туда никого, – вздохнула рыжеволосаядевушка, – вам редкостно повезло.

– Да уж, – пробормотала полная шатенка, –такого просто не случается!

Я постучалась и робко вступила в кабинет. Сухопараястарушка, не поднимая головы от бумаг, равнодушно буркнула:

– Жалобы есть?

– Да нам нужно питание с детской кухни.

– Фамилия, – велела докторица и так же, не отрываяглаз от стола, начала выписывать бланк.

Отдав бумажку, она приказала:

– Через месяц явитесь, это направление на июль.

– А где детская кухня?

– Улица Ливитина, двенадцать.

Я мысленно присвистнула. Страшно неудобно, туда не ходит ниодин вид транспорта, придется бежать пешком.

– С шести утра до восьми, – добавилапедиатр, – ваш номер 375. Каждый день будете получать три молока, двакефира и одну ацидофильную смесь!

– И нужно носиться каждое утро за едой? –возмутилась я. – Можно сразу на пару дней взять?

– Нет.

– Почему?

– Потому что так не положено.

– Но ведь очень рано! И потом, идти страшно неудобно,сами знаете, улица Ливитина на краю света, даже автобусом не доехать!

– А чего тебе еще делать? – обозлиласьврач. – Дома сидишь, ни хрена не делаешь!

– Так спать ведь хочется! Ребенок всю ночь кричит!

– Пусть отец сбегает.

– А у нее нет папы.

– Ну, знаешь, – хмыкнула эскулапша, –следовало думать, прежде чем рожать! Все вы так. Рады младенца кому угодноспихнуть! Чего только теперь нет: памперсы-шмамперсы, соски, бутылки,стиральные машины автоматические для вас, лентяек, придумали. Мы, между прочим,своих детей в марлевые подгузники и пеленки укутывали да стирали пеленки мыломв корыте, а потом гладили с двух сторон… И никто трех лет по уходу за дитем недавал; два месяца – и все, дальше, как хочешь. Хочешь дома сидеть, увольняйся!А у вас все условия, так им лень за молоком сбегать, тьфу, прямо противно.

Я разозлилась:

– Шариковой ручкой пишете?

– Да, – удивилась старушка неожиданному вопросу.

– Почему не гусиным пером, а? Возьмите чернильницу,свечку поставьте, ваша бабка небось так делала. И стетоскоп сними, трубочкуприхвати, деревянную, и, кстати, – я уперла палец в пачку «Парламента»,валяющуюся на столе, – самосад кури, в газетке. Будет, как в старину!

Старушонка в первый раз подняла на меня маленькие злобныеглазки, губы ее сжались в нитку:

– Нахалка!

– Старая идиотка, – моментально ответила я,подхватывая Нику, – вот сейчас пойду к главврачу и сообщу, что вы выписалипитание, даже не развернув младенца, лентяйка!

– Да как ты смеешь, – начала наливаться кровьюбабка.

Но я уже вылетела в коридор и, плюхнув Нику на пеленальныйстолик возле какого-то орущего младенца, перевела дух.

– Родионова, – раздался из кабинета крик, –Родионова! Вернись!

Забыв, что младенец зарегистрирован в поликлинике на фамилиюМашки, я не оборачивалась.

Одна из женщин, сидевших в очереди к другому кабинету,сказала:

– Девушка, вас зовут.

Оставив Нику лежать на столике, я вновь пошла к противнойврачихе.

– Ну?

– Рецепт на смеси забыли, – неожиданно вполнедружелюбно ответила бабка, – сделала вам в уголке пометки «Одинокая мать»,станут давать питание три раза в неделю, в виде исключения.

Я вышла в коридор, сжимая бумажку. Странные, однако, порядкив данном заведении! Сначала обхамят, а потом сделают, как их просят.

Ника лежала тихо, зато младенец, лежавший рядом, заходился вкрике.