напрямки беги, там ни волков, ни медведей нет, — одни зайцы разве что, те сами от тебя попрячутся. Лису, может, встретишь — не бойся, она человека не тронет.

— А потом? — выдохнула Неждана.

— В трактире переночуй, — продолжила обсказывать соседка.

— В «Хохотушку» самой пойти? — не поверила ушам Неждана.

Трактир «Толстый хохотун», или по-простому «Хохотушка», пользовался дурной славой.

— Не, ты внутрь-то, конечно, не заходи, никому на глаза не показывайся — неспокойное место, лихие люди собираются, девке там одной делать нечего, опасно очень — предостерегла Надея.

— А как тогда? — удивилась девчонка.

— Там, где лошадей привязывают, там сено под навесами сложено, — туда тебе просочиться надо, — соседка старалась обсказать все подробно, от этого жизнь Нежданкина зависела. — Закопаешься в сено — переночуешь, так не холодно. Коли мыша прошуршит, не визжи, и все ладно будет.

— А утром? — Неждана смотрела на Ванину мать во все глаза

— Утром из сена тихонько выберись и по ручью до реки ступай, а там и увидишь по санным следам, где все на другой берег переправляются. На той стороне тебя Ванька встретит уж и в Медовары отвезет.

— Все? — спросила девчоночка и подскочила, чтобы бежать.

— Нет, погоди, что-то еще я тебе сказать должна, — наморщила лоб Надея.

— А, вот что, — вспомнила она. — Именем везде чужим называйся, про то, откуда ты, никому не сказывай и куда путь держишь, тоже правды не говори.

— Почему? — не поняла Нежданка.

— На случай, если погоня будет, — нехотя пояснила Надея.

Не хотела взрослая женщина девчонку пугать, но предостеречь надобно.

— Скажи всем, что ты, например, Прекраса из Небылиц, — пояснила Надейка, — имя выбирай частое, что на каждом шагу встречается. Этих Прекрас в Небылицах, — на каждом дворе водится, да, не по одной штуке.

— Понятно, — мотнула головой Неждана. — Прекраса из Небылиц.

— А едешь ты в Сосновку, — запомнишь все? — с тревогой спросила Надея.

Виданое ли дело, девчонку, что нигде не бывала, одну в такую даль отправлять. Да, еще зимой! Душу чистую хрустальную обману учить. Справится ли? Упомнит?

— Почему в Сосновку, — непонимающе замигала Нежданка. — Тетка Любава же в Медоварах живет, как отломилась?

— Откололась от семьи, — улыбнулась Надея, — не отломилась.

— Ну, ладно, — согласилась Нежданка.

Хотя разницы особой она не видела.

— Умница ты моя, — погладила девчонку по лохматым косицам Надея и протянула вареную куриную ногу, — Все ты правильно запомнила — тетка Любава в Медоварах, тебе туда надобно. Но ты всем будешь говорить, коли спросят, что едешь в Сосновку к дядьке Добрыне, — это чтобы как лисица следы заплести.

— Аааа, — протянула Нежданка, — хитро…

— Не обман это вовсе, — захотелось вдруг пояснить Надее, — правильно тебя дед Василь учил, жить честно надобно. Но иногда приходится говорить неправду, чтобы спастись — такое прощается, худого ж от этого никому не будет.

Нежданка вгрызалась в куриную ножку, как голодный зверек, жир пачкал щеки. Надея даже отвернулась, чтобы не смотреть. На Богдаше штаны говорят, давеча треснули, тулуп, что по осени купили, застегнуть на толстом пузе не могут, а тут такая девчонка голодная рядом растет, и Сороке дела нет. Как она, сама матерь, перед богами древними отвечать за то будет?

— Если б раньше узнать, Ванька бы сам за тобой примчался, а теперь нельзя времени терять, — пока он из Града до Поспелки доскачет, да потом отсюда вы вдвоем до переправы… — долго это, и крюк значительный сделать придется. Поэтому и встречу назначил на полпути, — пояснила Надея. — Не серчай на него.

Нежданка молча закивала, рот у нее был набит курицей. Как можно было обижаться на Ваньку, который и на службе в Граде про нее не забыл.

— Вот еще что важное тебе сказать надобно, — снова вспомнила Надея. — Реку зимой по льду в любом месте перейти можно, но ты ж все-таки до переправы ступай. Там санями все укатано, и дорога на том берегу дальше продолжается. А на дикий берег выйдешь — по горло в снегу застрянешь, не пройдешь.

Надея молча подсунула Неждане пирог с капустой. Не известно, когда теперь еще поесть доведется. До Медоваров, почитай, два дня пути.

Как же ей хотелось уберечь эту девочку от всех напастей. Как бы хотела Надея сама пройти за нее этот сложный путь. А ведь даже проводить через лес не сможет — уж ноги не те стали, не протопает она столько, только задержит ее в дороге.

Нежданка за свои тринадцать лет ничего, кроме Поспелки не видела, а люди разные по ту и эту сторону реки живут, к ним ко всем подход нужен — кого-то лучше по большому кругу обходить, а кому и довериться можно, — трудно одной через снега путь держать.

Пока Нежданка пирог жует, решила Надея еще немного рассказать, хоть как-то к дороге подготовить:

— Ты как из трактира утром уйдешь, можешь на сани кому подсесть, чтоб до переправы довезли, я тебе пирогов дам — что сама съешь, а чем и за проезд расплатишься.

Еще пирогов? На санях? У Нежданки уже дух замирал от будущих приключений. Она как будто и забыла, что княжьи люди едут, чтоб на плаху ее тащить, а хмельная толпа и так готова растерзать прямо здесь, в Поспелке.

— Наши, правобережные, все шубы мехом наружу носят — торопилась рассказать Надея, больше черные да бурые, — к нашим в сани не садись, они по делам на тот берег скатаются, да скоро обратно сюда вернутся. Будут тебя искать — будут у них первым делом спрашивать. Да, и врать нашим начнешь, обман быстро вскроется. Скажешь, что ты Прекраса из Небылиц, а тебя допытывать начнут: А с какого двора? А того знаешь? А этого?

— Как же тогда? — сдвинула бровки Неждана. — Пешком все ж-таки лучше идти?

— В чем-то лучше… — согласилась Надея. — Но далеко. И долго. Пока идешь, всем глаза намозолишь, мало девчонок в такой путь зимой отправляются, все тебя примечать станут.

— Левобережные сани выбирать? — наконец, догадалась Неждана.

Надея кивнула и добавила:

— На левом берегу тулупы мехом внутрь шьют, да по шкуре снаружи вышивками