Максимилиан появился в гостиной стремительно, подошел к ней, прикоснулся губами к щеке и небрежно кивнул Шульцу.

– Макс, ты невежлив, – упрекнула она машинально.

– С Петером мы сегодня виделись, – парировал тот, делая глоток из чашки. – По какому поводу совет? Если вновь собираешься отговаривать от поездки, не трать время – решил, значит еду!

– Я уже поняла, что это бесполезно. У меня вопросы к Петеру, но твое присутствие необходимо.

– Я готов, – Макс поставил чашку и вышел из-за стола. – Нашла что-то интересное в бумагах отца?

– Да, – коротко ответила Юлия, направляясь к кабинету.

Она заранее разложила документы по порядку, чтобы не запутаться. Собственно, вопросов было всего три, но по ходу беседы, если она, конечно, не превратится в монолог из ее вопросов без ответов, могли возникнуть еще.

– Присаживайтесь к столу. Начну с родословной. Петер, что вам известно о матери Марты? Ее имя, например? – спросила она прямо.

– Скажем так, я кое-что о ней знаю. Предваряя ваши дальнейшие расспросы, скажу что именно. Во-первых, она, как вы заметили, не вписана в семейное древо. По той же причине, что и вы – была не признана отцом мужа. Во-вторых, не могу сказать, куда она делась после родов. Марта жила в приюте Штайнхёринга практически с рождения до момента, когда ее забрали к себе брат и сестра Зигфрид и Гертруда Гаубе. Допускаю, что мать Марты умерла родами. Это бы объяснило ее сиротство.

– Вы знаете, в каком именно приюте находилась Марта? – Юлия в упор смотрела на Шульца.

– Мама, зачем тебе эти подробности? Я пока ничего не понимаю, – сын смотрел на нее с удивлением.

– Почему вы молчите, Петер? Сейчас уже можно сказать, что отец Марты был убежденным нацистом, не правда ли? – проигнорировала она вопрос Макса. – И что именно за приют был открыт в Штайнхёринге? Да и еще во многих городах Германии и оккупированных странах Европы? Марта была ребенком чудовищного проекта Гитлера по выращиванию истинных арийцев, так?

– Вы хорошо осведомлены, Юлия, но весьма агрессивно настроены. Но позвольте спросить, с чего вы взяли, что рождение Марты имеет отношение к этому, как вы выразились, чудовищному проекту?

– Вот, пожалуйста, – Юлия положила перед ним найденное среди бумаг мужа свидетельство о рождении. – Читайте. Ингрид-Марта Миллер, двадцать первое апреля сорок второго года, Штайнхёринг. Лебенсборн. Это же дата рождения Марты Эрбах, так? Мать и отец – прочерк. Как такое могло быть? Я знаю, читала, в документах детей, рожденных в домах матери проекта «Лебенсборн», прочерк ставился в графе «Отец».

– Откуда это здесь?! Ваш свекор считал, что документ утерян!

– Подозреваю, его выкрал у него мой муж. С какой целью, не представляю. Так кем была мать Марты?

– Немкой, расовая чистота которой не была подтверждена документально. Ваш свекор очень сожалел об этом, утверждая, что любил ее. Именно по этой причине он не мог привести ее в замок, его отец никогда не принял бы этот брак. А в отличие от вашего мужа, ссориться с отцом он не стал.

– Как же Марта попала в их семью?

– Уже после смерти деда. Эрих-Эйнхард Эрбах удочерил собственную дочь. Но какое это имеет значение сейчас?

– Вы собираетесь узнать, кто убил Марту и почему? Я думаю, корни преступления именно в тайне ее рождения. Мне кажется, она поехала в Россию искать следы матери. Подозреваю, та была немкой, но рожденной в Советском Союзе. Поэтому Эрих не женился на ней.

– Ну, знаете… откуда такие мысли?

– Думаю, в апреле сорок второго года нацист Эрих Эрбах находился в действующих войсках Вермахта на территории моей родины. Конечно, это – не факт. И, возможно, у меня бредовая версия, но, если Марта нашла какие-то следы матери в России, да еще обнаружились потомки, ее мог убить один из них.

– Зачем?! Он же все равно не сможет претендовать на наследство? Да и кому нужен проблемный замок в чужой стране? – Юлия видела, как удивлен сын.

– Да, Юлия, ваша версия критики не выдерживает. Однозначно, наследники…

– А вы уверены, что знаете обо всех ценностях, какими владела Марта Эрбах, господин поверенный? И как она хотела распорядиться тем, о чем вам неизвестно?

Юлия с удовлетворением отметила, как смутился Шульц…

– Лиза, посмотри, этот номер, выделенный желтым маркером, тебе знаком? – Беркутов положил перед ней распечатку детализации звонков с мобильного Александра Огорелова за последнюю неделю.

– Нет. Ого! За день сколько соединений! А кому он принадлежит, выяснили?

– Некоей Наталье Борисовне Шиловой тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения.

– Какого??? Да, это же… она же старше Шурки на десять лет! – Лиза возмущенно посмотрела на Беркутова.

– Ты сразу определила, что между ними близкие отношения? – улыбнулся он.

– А какие еще?! Смотри, в день убийства утром вообще каждые пятнадцать минут… стоп! Он же сказал, что телефон спрятал в сарае утром, позвонил мне с незнакомого номера после трех дня… Выходит, соврал? С этой женщиной перезванивался до… вот, четырнадцать пятьдесят две последний звонок с его номера. Вот гад!

– Успокойся, – Беркутов окончательно убедился, что Лиза в действительности непричастна к исчезновению парня – тот обманывал и ее.

То, что Огорелов скрыл какую-то информацию, было заметно по его поведению вечером в день убийства, когда они с Лизой пришли в участок. Беркутов тогда подумал, что тот видел больше, но боится признаться в этом. Что происходило внутри квартиры, неизвестно. А что, если Огорелов запуган убийцей? Несколько минут они находились там одновременно. Это бы объяснило его бегство.

– А к ней уже ездили, к этой тетке? – Лиза задумчиво вертела в руках свой телефон. – Я набираю новый номер Шурки, но он не отвечает.

– По домашнему адресу Шиловой нет. Соседи не видели ее уже несколько дней. Машина под окнами отсутствует – у нее там постоянное место. Кафе, принадлежащее ей, закрыто.

– А она замужем? Дети есть?

– Нет. Не замужем. А вот человека, по описаниям похожего на Огорелова, с ней видели не раз. Биллинг ее телефона за последние сутки ничего не дал, он находится, по-видимому, внутри квартиры. Где она сама – вопрос пока неясный. Думаю, твой друг с ней.

– Это к гадалке не ходи… Вот же Шурка! Влюбился? А мне ни слова… я что, не поняла бы?! Всю жизнь ему доверяла, а он…

Стук в дверь кабинета прервал ее горестный монолог, дверь приоткрылась, на пороге стоял Артем Кораблев.

– Добрый день, можно?

– Да, Артем, входи. Что нового?

– Вот. Данные БТИ, – тот положил перед ним два печатных листа.

– Это в каком районе?

– Не наша область, Егор Иванович, Ульяновская. Майнский район, село Репьевка. Шилова там родилась. Глухомань на три улицы. С прошлого года оформила владение домом на участке в тридцать соток.