Тут же испортилось настроение. И не из-за потерянных процентов, а из-за того, что невольно оборвала чью-то мечту, пусть и чужого человека, а не близкого ей, Алене.

Шведов позвонил ближе к обеду. И тут Алена впервые в жизни испытала такой животный страх, что долго не могла прийти в себя, окруженная суетящимися рядом с водой и успокоительным в руках, сотрудницами. Шведова знали все, Ларису тоже, скрывать, что ее больше нет в живых, смысла не было. Она с удивлением констатировала, что все без исключения искренне расстроены, хотя девушку никто не любил – незамужние офисные дамы считали ее молодой любовницей завидного жениха Виктора Шведова вплоть до дня ее свадьбы с краснодарским гостем. Ей пришлось пересказать все, что услышала от Виктора. О том, что Лариса его племянница, дочь родной сестры, не знала, как оказалось, даже начальница. Она же, выслушав рассказ Алены, задала резонный вопрос: почему Шведов сообщил о такой беде именно ей. Алена спешно перевела тему на выплату премиальных за подписанный утром контракт. В глазах начальницы «включился счетчик», она увела Алену к себе в кабинет, наказав остальным работать.

Но расспросов избежать так и не удалось, Алена призналась, что со Шведовым они теперь «в друзьях», потому как помог он ей, а она в ответ благодарна. Но возникшая между ними временная, как она подчеркнула, близость, не повод строить далеко идущие планы. И не отпустит ли начальство ее домой, нога болит от долгого хождения по улицам, пора бы и на перевязку… В общем, заболтала Алена пожилую свою начальницу, получила свои рубли и ушла, выспросив на завтра выходной.

Дома накрыла ее вторая волна страха за Шведова, ей срочно нужен был кто-то рядом и, прикинув, что у дочери лекции уже закончились, она набрала ее номер.

Весь остаток вчерашнего дня они провели вдвоем в ожидании вестей от Шведова. Он больше так и не позвонил, Алена заснула в слезах, жалея его, бедную его племянницу, да и себя заодно.

Утром проснулась поздно, на кухонном столе нашла записку от Лизы, пролистала список звонков на телефоне в надежде обнаружить пропущенный от Виктора. Он не звонил, впрочем, звонков со вчерашнего вечера не было совсем.

Подумав, что ее годами отлаженная жизнь – дом, работа, дом, в одночасье превратилась в череду странных событий, она вдруг поняла, что началом этих перемен стало именно убийство Марты Эрбах. На месте преступления оказался давно забытый ею Беркутов, в результате дочь обрела отца, а она, Алена, окончательно решила – нет, не ее он человек, двадцать лет прошло, изменились оба, только и связывает, что общий ребенок. И вычеркнула все воспоминания о нем прежнем. Вторая странность касалась Шведова, такого чужого и неприятного ей раньше. А теперь самого родного. И любить она, оказывается, умеет, и сердце – не камень, и голова кружится от близости с ним, отключая разум. И беда его – ее беда, никак не иначе. Думать ни о чем не может, ждет его звонка, чтобы голос услышать. Как спасения от боли за него, ждет. Хуже неизвестности нет ничего…

Звонок отвлек от мыслей, резко выдернув в действительность. Номер на экране был вчерашней клиентки, о которой Алена совсем забыла.

– Да, здравствуйте, Ирина, я вас слушаю. Да, конечно, можно составить договор на двоих в долях. Хорошо, подходите в офис в течение часа, все оформим, – назначая встречу, Алена и не вспомнила, что у нее сегодня выходной.

«Как же это страшно, смотреть, как уходит жизнь из матери, потерявшей ребенка! Ее словно обескровили, вырвали огромный кусок плоти, отобрали душу и оставили высохшее за несколько часов тело двигаться, что-то говорить, отвечать на вопросы. А понимает ли она смысл того, о чем спрашивают? Где она? На этом ли свете или уже там, со своим ребенком?» – Шведов смотрел на Полину, сгорбившуюся на стуле перед столом следователя, а жалость и ярость смешивались в его душе, образуя горький ком, застрявший в горле. Он пытался сглатывать его, не спуская глаз с сестры, чтобы быть наготове, когда та вновь начнет терять сознание, заваливаясь набок. А они со следователем Самохиным, молодым крепким мужиком, вновь вдвоем ее уложат на узкий диванчик, вновь вбежит медичка со шприцем, сделает укол. А Полина, очнувшись, снова будет требовать от Самохина, чтобы рассказывал дальше об этом уроде Давыдове, убившем ее дочь. Все-все рассказывал, обо всех его преступлениях, чтобы понять – как?! Как она, мать, не смогла почувствовать, просчитать его, убийцу, не подпускать к дочери, запретить быть рядом с ним любой ценой, к черту пресловутую свободу выбора!

Шведов боялся, что Полина доживать будет теперь, не жить. А рядом с ней так же маяться будут муж, сын Лешка и он, ее брат. «До чего же все «справедливо» устроено создателем: получил подарок, любимую женщину, получи и удар вслед. И мучайся, вместо того чтобы радоваться жизни. Ладно я… Полина чем заслужила? Она же почти святая…» – он не сразу понял смысл заданного следователем вопроса: «Вы в курсе, зачем Давыдову понадобилось так срочно жениться?»

– Что значит – понадобилось? Влюбился… Полина, разве не так? – Виктор удивленно посмотрел на сестру.

– Что Ларочка полюбила, было видно. А он… смотрел на нее – да, с восхищением. Да она же всем нравилась, красавица! Подарки дорогие дарил, охапки цветов. Наверное, любил? – она беспомощно посмотрела на Самохина.

– Возможно. Но главная причина, думаю, не в этом. Вы в курсе, что Давыдов сразу после свадьбы назначил генеральным директором агрохолдинга, владельцем которого является, вашу дочь? Уверен, нет. Она подписывала все документы по продаже холдинга третьим лицам, средства аккумулировались на ее личном счете в банке. Правом первой подписи обладал и сам Давыдов. Сегодня утром со счета была переведена практически вся сумма на счет некоей фирмы в офшоре.

– Ничего не понимаю… они собирались уехать за границу? Почему Лариса мне об этом ничего не сказала?

– Не уверен, что Давыдов планировал взять с собой вашу дочь. Минуточку, – Самохин взял зазвонивший мобильный. – Я понял. Хорошо.

– Взяли? – догадался Шведов.

– Давыдов задержан в аэропорту Шереметьево с поддельным паспортом. Его опознали по фото. Вы можете вернуться в гостиницу, Полине Петровне нужен отдых.

– Хорошо. Поля, пойдем, – он вывел ее из кабинета. – Подожди минуту, я сейчас.

– Когда мы можем забрать тело Ларисы? – вернувшись обратно, он плотно закрыл за собой дверь.

– Завтра после одиннадцати жду вас здесь…

Он заставил Полину съесть несколько ложек бульона с гренками в гостиничном ресторане и, купив минералки и фруктов, отвел в номер. Страшно захотелось увидеть Алену, положить голову ей на колени, расслабиться и плакать. Лить слезы, не смущаясь, не боясь быть осмеянным. Скопившееся напряжение этих суток, ответственность за сестру, бессилие что-либо изменить, давили на него. Он готов был взять билет и вылететь ближайшим рейсом домой, но не хотел оставлять Полину одну. И не только в благодарность за то, что та была рядом с ним в самые трудные моменты его жизни.

…В девятом классе он напился впервые. День рождения одноклассника отмечали на даче (предки Сашки работали за границей), бар в гостиной был полон крепких напитков. Сашка жил «на доверии» у бабушки с дедом, так что тем в голову не могло прийти, что их внук-отличник, скромный, даже стеснительный, нарушит хотя бы один из пунктов списка запретов, выставленных ими в ответ на его просьбу разрешить праздновать день рождения в дачном доме. Но Сашка оказался слаб духом, по крайней мере, два пункта были нарушены в первые же минуты пребывания там: девчонки сразу побежали осматривать второй этаж и мансарду, где находилась мастерская деда Сашки, известного художника Семена Садальского (запрет номер два – посещение второго этажа). Номером первым определялось единственное место курения – площадка мангала, а парни закурили прямо на веранде, сидя в плетеных креслах и стряхивая пепел в горшки с цветами. Сам Шведов пытался как-то помочь Сашке навести порядок, попенял парням и высмеял любопытных девчонок, но кто б его послушал? Кто нашел спиртное и как оно оказалось в фужерах с лимонадом, он узнал лишь на вечере встречи одноклассников через три года после окончания школы. А тогда, поутру после попойки, дед Сашки так и не смог выяснить, кто из восьмерых парней, включая внука, осмелился сотворить убийственный коктейль – девчонки остались вне подозрений, так как были трезвы! Не дознавшись, он собрал родителей, выговорил им за воспитание отпрысков, те организовали уборку дачного дома и участка, на этом конфликт был бы исчерпан. Но бабушка Сашки обнаружила пропажу старинных бус из шкатулки с комода ее дачной спальни. Вновь на квартиру Садальских были приглашены родители вместе с участниками попойки, учинено дознание. Со Шведовым пришла Полина, отец с матерью в тот день были в отъезде. Все без исключения предки угрозами принуждали своих детей сознаться, не доводить до милиции, которой грозили Садальские в случае отказа. И лишь Полина смело заявила, что ее брат, то есть он, Виктор Шведов, не мог взять чужого по определению – мол, так воспитан! Какую гордость за сестру и благодарность ей он испытал тогда, как победно смотрел на остальных, униженных недоверием самыми родными людьми! Молчание после ее слов было минутным, но красноречивым. Прервала его Олеся Кравчук, веселая хохотушка, заводила на любом мероприятии класса, почему ее и приглашали на дни рождения и пикники. Она созналась, что примеряла бусы, но положила ли их обратно в шкатулку или в другое место, не помнит…