— Сначала я отправлю телеграмму, потом отвечу, — сказал я.

— Нас предупредили, что с вами будет трудно договориться, —поморщился человек в штатском.

— Только не со мной, — отозвался я. — Я послушен каккотенок.

Затем я отправил Колтону Эссексу, адвокату, телеграммуследующего содержания:

«Арестован Денвере тчк соучастие преступлении зпт отягченноепопыткой бегства тчк настоящее время нахожусь полицейском участке тчк оказыватьли сопротивление следствию впр».

Подписавшись «Дональд Лэм», я повернулся к полицейскому.

— Ну вот, — сказал я. — Можем идти.

Мне отвели камеру в тюрьме города Денвера. Спустя час тудаже доставили телеграмму. Она была распечатана, прочитана, проштемпелирована иподвергнута цензуре.

Телеграмма была подписана Колтоном Эссексом.

«Послание получил тчк не предпринимайте никаких действий тчкнадлежащее зпт повторяю зпт надлежащее время принимаются меры дляудовлетворительного решения вашего дела тчк ничего не предпринимайте тчксохраняйте хладнокровие тчк».

Я поинтересовался, могу ли заказать в камеру обед, закоторый уплачу из собственного кармана, и получил объяснение, что подобныепривилегии мне не полагаются.

Я также осведомился о том, нельзя ли освободить меня подзалог, но мне дали понять, что такие вопросы решаются в установленном порядке,хотя если я подпишу заявление о том, что согласен дать показания, то смогувоспользоваться некоторыми льготами.

Тогда я заявил им, что не собираюсь предпринимать подобныхдействий.

На это мне было сказано, что за мной вскоре должен прибытьчеловек, который повезет меня обратно в Лос-Анджелес, где мне придетсяпредстать перед лицом калифорнийских властей. Напоследок мне еще разнастоятельно рекомендовали согласиться дать показания и тем самым облегчитьсвою участь.

Эта ночь была не самой лучшей в моей жизни.

Утром за мной прибыл Фрэнк Селлерс.

Из камеры предварительного заключения меня препроводили вкабинет, где за столом сидели какие-то двое в штатском. Фрэнк Селлерсзаговорил, тщательно подбирая слова. Дураку было ясно, что комнатапрослушивается и что любые мои показания зафиксирует магнитофонная лента.

— Итак, недоросток, — сказал Селлерс, — плохи твои дела.Хочешь нам что-нибудь рассказать?

— О чем это вы?

— Обо всем. В общем и целом.

— Мне нечего рассказывать.

— В данный момент, — продолжал Селлерс, — ситуация выглядитнесколько иначе, чем в тот раз, когда мы говорили с тобой по душам. Теперь уменя есть свидетель, который видел, как автомобиль сбил ту женщину.

— Он успел записать номер машины?

— Номера нам ни к чему, — улыбнулся Селлерс. — Мырасполагаем непосредственно автомобилем. Это — идеальный случай, когдасвидетельства преступления налицо.

— Как это?

— На шасси автомобиля обнаружены волокна ткани, из которойбыла сшита юбка женщины, попавшей под колеса. Один к одному! — Селлерсповернулся к одному из детективов и сказал доверительно: — Номерной знак былвыдан в Колорадо. Мы установили личность владельца. Автомобиль принадлежитФиллис Элдон, проживающей в Денвере.

Один из детективов кивнул, затем вдруг дернулся.

— Одну минутку! — воскликнул он. — Вы сказали Элдон?Э-л-д-о-н?

— Именно, так.

— И когда это произошло? То, о чем вы говорили?

Селлерс заглянул в записную книжку:

— Двадцать первого числа.

— В какое время?

— В восемь вечера.

Денверские детективы даже привстали, потом один из нихпроговорил:

— Постой, постой… Эта женщина, которую зовут Элдон, мыразыскиваем ее, чтобы допросить в связи… — Он осекся и посмотрел на меня.

— Ну, она в Лос-Анджелесе, — повторил Селлерс. — Никуда неденется. Мне только нужно установить, что за сделку провернул с жертвой этотнедоросток. Он заплатил ей…

— Минуточку, — сказал первый детектив. — Попрошу всех показамолчать. Отведите этого парня назад в камеру.

— Нет смысла отсылать его сейчас, чтобы он мог все обдумать,— вступил Селлерс. — Я буду с ним откровенен. Он вляпался в дерьмо. Я предложилему сделку, если он поделится с нами информацией. Он назвал имя своего клиента,обманув меня самым бесстыдным образом. Ему не видать лицензии как своих ушей, иэто еще не самое худшее, что может с ним приключиться.

Мы собираемся предъявить ему обвинение в соучастии впреступлении.

Детектив, с которым разговаривал Селлерс, наклонился к нему:

— Нам надо поговорить. Мы не хотим, чтобы он присутствовал.— Он повернулся ко мне: — Вставайте, Лэм, и пойдемте со мной.

Селлерс пытался было протестовать, но сдался под напоромпревосходящих сил, в бессильной ярости глядя, как меня уводят.

Я последовал по коридору за полицейским, который сдал менядежурному надзирателю, а уже тот отвел в камеру.

Там я и остался.

На два часа меня оставили в покое, после чего сновадоставили на заседание, которое, судя по всему, протекало в обстановке далекойот единодушия и конструктивности.

К присутствующим ранее местным офицерам полиции добавилисьпомощник окружного прокурора и адвокат Колтон Эссекс. И конечно же сержантСеллерс был тут как тут.

При моем появлении Эссекс вскочил на ноги и сердечно пожалмне руку:

— Прекрасно, Лэм, как поживаете? Я примчался так быстро, кактолько смог. Мне пришлось нанять самолет. Это какой-то кошмар!

— Я в порядке, — заверил я его.

Эссекс сжал мою руку сильнее:

— Я — ваш адвокат и отныне буду говорить от вашего имени.

— Вы уже и так много чего наговорили, — буркнул Селлерс.

— Внимание, джентльмены, — начал Эссекс, поворачиваясь иположив руку мне на плечо. — Этот человек мог бы привлечь вас к суду занезаконный арест, но он не мстителен. Вместе с тем, если он не будет освобожденсейчас же, я намерен поставить вопрос о противоправном задержании.

— Да говорю вам, — возмутился Селлерс, — что этот пареньпытался замять дело о наезде.

— Пытался замять дело?